– А с чего ты взял, что она вообще в Москве?
– Я вот как раз и хочу выяснить, где она. Вот здесь у меня телефонная база МТС… – Он отвернулся к компьютеру. – Знаешь, мне интересно, много ли мы оставляем за собой следов.
– Много, – улыбнулась Наташа. – Наш вот след в детской спит…
Андрей качнул головой: «Нет в тебе авантюрной жилки, Наталья».
– Нет. Зато нам твоей на всю семью хватает. Ну, ты спать-то пойдешь, авантюрист? Второй час ночи уже.
– Позже. Ты иди, не жди меня.
* * *
Анна толкнула в комнату чемодан, закрыла на замок входную дверь и устало осела на пакеты с постельными принадлежностями.
Хотя уборка квартиры обещала занять немало времени, спешить с ней Анне не хотелось – она привыкала к своему новому месту, наслаждалась каждой минутой чувства обладания, приобретенного за месячную ренту.
Глядя через грязное окно на небо, она представляла свое будущее в этой квартире, которой хотела в скором времени придать свои черты, и видела себя спокойной и уверенной, получающей удовольствие от рисования, от каждого рассвета и заката, встреченного здесь. Она представляла, как будет готовить интересные блюда только для себя, покупать цветы просто для красоты и пить вино из тонкостенного бокала, сидя на напольных подушках у стены в комнате. Подумав о пока отсутствующих напольных подушках, а за ними и о других необходимых предметах, Анна встала, полная сил и идей. Она решила начать обустройство с окон, оскорблявших ее своей заброшенностью, а после убрать комнату и ванную, чтобы, наконец, разложить вещи, томившиеся в чемодане уже почти два месяца.
Анна домыла полы в комнате, подтащила к шкафу чемодан и принялась раскладывать на тематические кучки его содержимое – рисунки, одежда, обувь, книги. Прежде чем убрать чемодан, она запустила руку в его боковой карман и нащупала пакет с фотографиями. Ее приподнятое настроение лопнуло проколотым шариком, едва она высыпала их на пол. Лицо мужа, улыбающееся ей со свадебных фотографий, его руки, лежащие на ее плечах, и губы, касающиеся ее губ, вмиг вернули ей боль, от которой она бежала и бежала каждый день после разговора в гостиничном номере. Прижав пальцем капельку, побежавшую из глаза по щеке, она смяла фотографию и запустила жесткий шарик в стену. Он упруго отскочил и вернулся к ее ногам. Анна разрыдалась в голос и принялась через пелену слез рвать без разбора фотографии и листки бумаги с нежными записками мужа. Задворками сознания она понимала, что истерика означает начало конца переживаний, но эта мысль не помогала ей прекратить отчаянно жалеть себя, расценить свою боль и унижение, как обыденное и преходящее явление, с которым ежедневно сталкиваются миллионы людей.
