— Все еще нет никого! — закричал он. — Куда все запропастились? Ну, бог с ними, зато дикарь в наших руках. Сударыни, позвольте представить вам красу Франции и Наварры, образец добродетели, который с давних пор жаждет чести познакомиться с вами и к тому же является горячим поклонником мадмуазель Пенсон.
Танцы снова прекратились, и мадмуазель Пенсон, слегка присев, надела чепчик.
— Эжен! — воскликнул Марсель. — Сегодня мои именины! Эти дамы соблаговолили отпраздновать их вместе с нами. Правда, я затащил тебя почти насильно, но я надеюсь, что, снизойдя к нашей общей просьбе, ты останешься добровольно. Сейчас около восьми часов, и можно покурить, пока мы еще не проголодались.
При этих словах он кинул многозначительный взгляд на мадмуазель Пенсон, которая тотчас же поняла его и, вторично присев, с улыбкой сказала Эжену нежным голоском:
— Да, сударь, мы тоже просим вас.
Тут в дверь постучали два студента, приглашенные Марселем. Эжен понял, что не сможет уйти, не совершив неучтивости, и, покорившись своей участи, вместе со всеми уселся за стол.
III
Ужинали долго и шумно. Мужчины сперва наполнили комнату табачным дымом, а потом принялись усердно пить, чтобы освежиться. Дамы, взявшие на себя труд поддерживать разговор, увеселяли общество более или менее колкими замечаниями насчет друзей и знакомых и более или менее вероятными историями, почерпнутыми в недрах мастерских. Если этим историям не хватало правдоподобия, то они во всяком случае не были скучны. По этим рассказам выходило, например, что двое клерков, заработав игрою на бирже двадцать тысяч франков, промотали их в полтора месяца с двумя продавщицами перчаток. Сын одного из богатейших парижских банкиров предложил знаменитой белошвейке ложу в Опере и загородный дом, от которых она отказалась, предпочитая ухаживать за родителями и блюсти верность приказчику из «Двух обезьян». Некто, не названный по имени и принужденный из-за своего высокого положения окружать себя величайшей тайной, посещал вышивальщицу с проезда Нового моста, которую потом внезапно похитили по распоряжению свыше, усадили ночью в почтовую карету, сунули ей бумажник, набитый банковыми билетами, и отправили в Соединенные Штаты, и т. д.
— Довольно, — сказал Марсель. — Все это нам известно. Зели́ сочиняет, а мадмуазель Мими (так звали мадмуазель Пенсон в дружеском кругу) просто недостаточно осведомлена. Ваши клерки, прыгая через лужи, заработали только ревматизм; ваш банкир преподнес всего-навсего лишь апельсины, а ваша вышивальщица так далека от Соединенных Штатов, что ее можно навещать ежедневно от двенадцати до четырех в Доме призрения, куда она переселилась из-за отсутствия съестных припасов.
