— Царь нужен! — громко сказал мужик со злыми глазами. — Или кто заместо него править будет. И следить, чтоб закон справно сполнялся.
— Без царя никак нельзя! Народу какой-никакой, а царь нужен! — поддержал товарища мужичок-боровичок. — Лучше, конечно, что б наш, большевистский. А то у царских царей много родни набирается. То, понимаешь ты, сват, то брат, то кум, другая всякая родня, а еще разные кореша. Думаете, не подкинет он им чего-нибудь от свой милости, не порадеет за своих? Так закон подправят, что от справедливости одна память останется. Бедный как был, так и останется бедным.
— Государством будет управлять не царь, а сотня, может, две самых мудрых, честных и справедливых людей, — сказал Кольцов.
— А как их определишь? По физиономиям?
— Определим. Всем миром. Про хорошего человека молва далеко летит. Соберем самых лучших со всей России. Одни будут законы сочинять, а другие следить за их исполнением.
— Не выйдет! — решительно сказал первый мужик, который и затеял весь этот разговор. — Известно, человек слаб — подкупят его. Одного сразу, другого — чуток погодя. А честные и справедливые, если они останутся, ничего не смогут сделать. Потому что их на всю Россию, дай Бог, с десяток останется. А то и вовсе справедливые постепенно станут несправедливыми, и все законы станут выпускать себе на пользу.
— Такого не может быть! — убеждённо возразил Кольцов.
— Все может быть. Деньги любого человека сломают. Одного — малые деньги, а иного — тыщи.
— А ну, как опять несправедливые к власти придут и примут несправедливые законы? Что, начинай все сначала? Новую революцию? Силенок-то уже не хватит. А где гарантия, что такое снова не случится?
— Гарантия — маузер! — вмешался Жихарев, который все это время неприметно стоял в проходе и тоже слушал беседу. — Потому что людям нужен страх. Без страха рассейский народ никуда не сдвинешь, ни в какую сторону.
— Царь нужен! — снова повторил мужик со злыми глазами и, призывая к вниманию, поднял вверх указательный палец. — Только такой, чтоб из приюта, без родни и не женатый. На крайность, пущай на сироте женится. Один царь много не съест. А если с кучей родни и всяких разных дружков, такого Рассея уже не прокормит.
— От те и раз… Поговорили… — огорченно вздохнул пожилой. — Слова все понятные, а ничего не прояснилось.
В другом конце вагона Тимофей Бушкин рассказывал о Париже. Вокруг него собрались товарищи и снабженцы из команды Жихарева. Слушали, затаив дыхание.
