— Это же мое сердце, верно? — спросил он у Книги Песен.
— Да, — коротко ответила Книга Песен.
«Красивый Гангстер» бросил кусок вырезанной плоти смотревшим на него снизу вверх полицейским.
— Подавитесь!
«Красивый Гангстер» налег на перила смотровой площадки, свесившись вниз. Он уже едва держался на ногах.
— Погодите! Там, кажется, еще что-то бьется в груди!
— Это же твои легкие! Ты что, в школе не проходил?
— Как, разве этому учат в школе? Забыл, наверное. Слушай, кажется, вырубаюсь.
Бескровные черты «Красивого Гангстера» внезапно исказились. Выронив нож на площадку, он оттолкнулся от поручня.
— Вот паршиво — хуже не бывает.
«Красивый Гангстер» бросился вниз, головой вперед устремившись к земле.
Нагнувшись и подобрав нож, лежавший в липкой луже крови «Красивого Гангстера», Книга Песен сбросила с плеч бретельки платья, которое легко, точно облачко, упало к ее ногам.
Груди ее поднялись, встречая холодный ветер.
Книга Песен вонзила клинок под левую грудь и, как только он там оказался, развернулась к снимающей ее камере, кривясь от боли.
— Вот уж паршиво так паршиво.
Я выключил телевизор.
— Достаточно, не правда ли? — обратился я к «Генриху IV».
— Мяу, — проскулил «Генрих IV» из корзинки. — Мяу.
— Значит, получается, и гангстеры смертны.
— Мяу.
— И Книга Песен тоже.
— Мяу.
— Интересно, как они теперь поступят с телами гангстеров.
— Мяу.
— Думаешь, устроят им похороны и прочее?
— Мяу.
— Как думаешь, Ратуша и гангстерам высылает повестки о смерти?
— Мяу.
Я встал. Мы с «Генрихом IV» не съели ни крошки с тех самых пор, как сели смотреть телевизор.
— Хочешь поесть? — спросил я.
— Консервированный тунец? Жареная макрель? — предлагал я. — Как насчет «милк энд водка»?
«Генрих IV» зарылся мордой в старое полотенце на дне корзины.
— Что-то нет никакого аппетита, — сказал он. — Я бы почитал Томаса Манна. Ты можешь купить мне сборник его рассказов?
— Естественно.
Так я отправился на поиски Томаса Манна.
Ни в одном из книжных магазинов не оказалось рассказов Томаса Манна. Во-первых, писателя Томаса Манна никогда не существовало. Никаких сомнений, это окончательно добьет «Генриха IV». Книга Песен была ему матерью, сестрой, любимой и другом, и теперь, после ее смерти, у «Генриха IV» окончательно съедет крыша.
Я уже несколько раз заказывал виски в баре. Я вырубался прямо за стойкой.
— Скажи, ты-то хоть слышал о Томасе Манне? — спросил я у бармена.
— Не уверен.
— Это несуществующий писатель. Этот кот немного свихнулся от горя после смерти хозяйки и теперь хочет почитать рассказы Томаса Манна, которого в природе не существовало.
