Теперь ему приходилось пасовать не мячи, а слова, с тем проворством, какого требовала игра.
Наконец он припарковал свой «БМВ» перед белым домиком на углу Лэнгшершим и Бентли. Вздохнул с облегчением, открыл дверь, выбрался наружу. Заглянул в окно гаража — ее внедорожник был на месте.
Майк подошел к двери и позвонил.
Тереза открыла и, не сказав ни слова, вернулась в кухню. Вот, пожалуйста! Бетти, с которой он встречался два года в университете, никогда бы так не сделала — зная, что он тащился к ней целый час. Может, иной раз она и устраивала сцены не по делу, зато никогда не смотрела на него так холодно. Чуть ли не со злобой.
Короткие светлые волосы Терезы были растрепаны, лицо хмурое — совершенно не тот соблазнительный, зовущий вид, на который он рассчитывал. Взяв с полки бокал, она налила себе «Совиньон Бланк».
— Мне показалось или ты вправду меня звала? — спросил он.
— Звала. Спасибо, что приехал. Извини, просто… день был длинноват, — она изобразила улыбку.
На игры не похоже. Что-то сильно расстроило ее во время поездки.
Тереза облокотилась о стойку и закрыла глаза. Майк забеспокоился:
— Эй, что стряслось?
— Ничего. Просто скверный денек. — Она сделала большой глоток вина. — Очень скверный.
— Что значит — ничего? На работе все в порядке?
— Пока — да. — Она сделала еще глоток. И он увидел, что руки у нее дрожат.
Майк шагнул к ней. Отнял бокал:
— Говори, в чем дело.
— Не могу…
— Черт возьми, Тереза, скажи уже, наконец!
Она отступила от стойки, провела рукой по волосам, тяжело вздохнула. В таком состоянии он ее еще не видел. Мать, что ли, умирает? Или брат попал в беду в своем Сан-Диего?
— Если ты хотела меня напугать, тебе это удалось. Так что хватит валять дурака. Говори.
— Меня убьют, если расскажу. Именно тебе, а не кому-то другому.
— Ты про мои новости?
Она и так уже сказала слишком много. Он понял это, увидев, как Тереза быстро отвела глаза. Случилось что-то такое, что основательно выбило ее из колеи. За что он, ньюсмейкер, ухватился бы обеими руками. И о чем она дала слово молчать.
— Себе-то не ври, — сказал он, беря с полки другой бокал. — Ты позвала меня, чтобы рассказать, и я не уйду, пока всего не узнаю. Давай-ка сядем и вмажем, а потом поговорим. А хочешь — сразу говорим, пока мы еще в здравом уме. Выбирай.
— Ты можешь дать мне гарантии, что не обнародуешь это?
— Смотря что — «это».
— Тогда забудь. — Она сверкнула глазами. — Тут такое, что… Тебе лучше не знать.
Она едва владела собой. Да… стряслось что-то большее, нежели чья-то смерть или несчастный случай.
