Самодовольная усмешка слетела с лица Ольсена.
— Я подозреваю также, что через неделю вы выступите с предложением согласиться на требования Свенсона. Об этом в книгах не написано, это мое собственное мнение. Если не ошибаюсь, вы как раз из тех, кому все остальные, здесь собравшиеся, должны противостоять.
Гейне нервно улыбнулся:
— Полагаю, Томас несколько преувеличивает. Это уникальный человек… и умный, как видите. Есть еще вопросы?
— Вы это серьезно? — спросил Ольсен у Гейнса. — Смеете развлекать нас в такое время цирковыми фокусами?
— Серьезней некуда! — В голосе Гейнса появились металлические нотки. — Сегодня мы собрались здесь потому, что не выслушали этого человека две недели назад. Он рассказал нам, что произойдет, где произойдет и по какой причине, а мы проигнорировали. Поэтому теперь я советую вам воспринимать каждое его слово, как если бы оно исходило из уст самого Господа Бога.
Томас поежился. Но, может, так и надо? Ведь они все еще не понимали, как к нему относиться.
— Так вы узнали все это из каких-то исторических книг в другой реальности? — уточнила женщина в синем.
— Как вас зовут? — спросил Томас.
— Клэрис Мортон, — ответила она, взглянув на президента. — Член конгресса.
— Ответ — да, мисс Мортон. Узнал из книг. И факты подтвердились. О штамме Рейзон я знал еще неделю назад. Сообщил в госдепартамент и в Центр контроля заболеваний. Не добившись толку ни тут, ни там, полетел в Бангкок сам. И с отчаяния, вполне понятного, похитил Монику де Рейзон — возможно, вы об этом слышали. Попытался ей объяснить, как опасна ее вакцина. Стоит ли говорить, что теперь она это понимает.
— Вам удалось ее убедить еще до того, как произошли все эти события?
— Она потребовала от меня специфической информации. Я ее предоставил. Тогда она поверила. А потом Карлос меня застрелил и забрал Монику. Сейчас они наверняка заставляют ее работать над антивирусом.
— Вас застрелили?
— Это слишком долгая история, мисс Мортон, чтобы рассказывать ее сейчас.
Гейне спрятал усмешку.
— Что ж, если это правда, если вы способны получать сведения о будущем как о свершившемся историческом факте — а я готова поверить, что способны, — скажите, можете ли вы узнать, что произойдет дальше?
— Если найду исторические книги — да. Могу.
Она снова взглянула на президента:
— И, узнав, что произойдет, мы сумеем понять, как этому воспрепятствовать, не так ли?
— Да, сумеем. При условии, что историю можно изменить.
— Мы должны считать, что изменить ее можно, иначе все это теряет смысл.
