Одного я не могу понять: зачем ее туда отправили. Когда я была маленькая, то не задавалась этим вопросом, предполагая, что всякие каверзы просто обрушиваются на детей, и это столь же непреложно, как катехизис. Но сейчас мне, взрослой, это показалось бессмыслицей, и я спросила у матери, в чем было дело. И та ответила, что тогда, осенью 1939 года, над жизнями большинства Лондонцев грозной тенью нависала война. Когда немцы начали «блицкриг» в Европе, люди, у которых были средами и «хоть крупица здравого смысла», говорила мать, забирали свои семьи из Лондона и уезжали к друзьям или родственникам в деревню. У Дугласов были и родственники в деревне, и деньги; тем не менее Клэр и ее брата Гэвина засунули в поезд, одних, без сопровождения, «вместе со всеми этими бедными детишками», и эвакуировали в монастырь Сент-Леонардс-он-си. Сент-Леонардс был до крайности неудачно расположен, прямо напротив Дюнкерка, и вскоре всех детей снова эвакуировали, на этот раз в глубь острова, в аналогичный монастырь: мама помнит только, что он был похож на целый город из красного кирпича. Ей было пять лет.
У старшего брата бесполезно было искать утешения — в семь лет у него уже проявилась ярко выраженная наклонность мучить животных и маленьких девочек. «Ему нравилось причинять боль, но он этого очень стеснялся, бедняжка». — «Почему?» — спросила я, благодарная матери за то, что она никогда не подпускала «бедняжку», покуда тот был жив, близко к своей дочери. — «Мама, что стряслось с Гэвином?» Ответ был ясен и недвусмыслен: «Тип, который доставал для матери мясо на черном рынке, был педерастом. Когда он приходил к нам домой, то пару раз приставал и ко мне, но, слава богу, его больше интересовал брат. Думаю, Гэвин после этого так и не пришел в себя».
Когда осенью 1941 года Джером Сэлинджер опубликовал свой первый рассказ «Подростки», семилетнюю Клэр и ее девятилетнего брата Гэвина посадили в поезд до Саутгемптона, где их встретила гувернантка. Она сказала детям, что в их дом попала бомба, и он сгорел дотла. Дугласов в этот вечер не было дома, но вот любимый котенок Клэр, Тигр Лили, пропал. Без каких-либо дальнейших объяснений гувернантка посадила Клэр и Гэвина на пароход «Скифия». Исполнив свой долг, она повернулась и пошла прочь.
Пароход был битком набит испуганными, плачущими детишками, которых отправляли в безопасные Соединенные Штаты переждать войну. Неизменно, словно от этого зависела ее жизнь, Клэр каждый день выходила на палубу и махала рукой детям, сгрудившимся на палубе такого же парохода «Бенарес», который перевозил точно такой же груз — детей без сопровождения взрослых и следовал рядом со «Скифией», почти борт о борт. Дети махали в ответ. Через несколько дней после отплытия из Саутгемптона, как раз когда Клэр и те детишки махали друг другу, немецкая торпеда пробила борт «Бенареса». Раздался взрыв, вспыхнуло пламя. В немом ужасе Клэр смотрела, как соседнее судно тонуло, как прыгали и кричали объятые пламенем дети.
