— Нет, его не было при трупе. Не иначе как украла одна из этих баб.
— Ох уж эти мне крестьяне! — хохотнул дракон, — Будь у них возможность, они б украли золотые коронки с собственных своих зубов. Но в целом и это в плюс. Монеты уже надежно погребены под каменными плитами, устилающими пол какого-нибудь подвала, и останутся там едва ли не навсегда. А когда сюда заявится следователь, ищущий пропавшего вербовщика, его встретят полным непониманием, замысловатым враньем и якобы случайными, но тщательно продуманными мелкими свидетельствами, наводящими на ложный след. Из чистой своей жадности они послужат нашему делу лучше, чем служили бы по приказу.
Полная луна, восседавшая в небе на императорском троне созвездия Бешеной Собаки, правила со своей недосягаемой высоты одной из самых душных за лето ночей, когда дракон неожиданно заявил:
— Намечается сопротивление.
— Как?
Вилл стоял у открытого люка, апатично наблюдая за каплями пота, падавшими в пыль с его наклоненной головы. Он мечтал хоть о малейшем ветерке, однако в это время года, когда те, у кого были хорошие дома, спали нагишом на своих плоских крышах, а у кого таких домов не было, шли на реку и зарывались в прибрежный ил, ночью не бывало ветерков достаточно пронырливых, чтобы пробраться сквозь лабиринт домов и домиков и выпорхнуть на площадь.
— Бунтовщики, не признающие моей верховной власти. Мятежники. Сумасброды, готовые пойти на верное самоубийство.
Капнула еще одна капля. Вилл отдернул голову в сторону, чтобы передвинуть ее тень, и увидел, как по пыли расползается черный отчетливый кружок.
— Кто это?
— Зеленорубашечники.
— Да это ж дети, — отмахнулся Вилл. — Сопляки желторотые.
— Не нужно презирать их за молодость. Из молодых получаются отличные солдаты и еще лучшие мученики. Ими легко управлять, они быстро учатся и могут быть предельно беспощадными, если получат на то приказ. Они убивают без сожаления и без колебаний идут на смерть, потому что не могут до конца осознать, что смерть — это всерьез и, более того, навсегда.
— Ты уделяешь им слишком много внимания. Все, что они могут, — это показывать мне потихоньку кукиш, смотреть глазами, бледными от ненависти, и плеваться на мою тень. Так это ж и все делают.
— Их число и отвага растут день ото дня. Их вожак, так называемый Без-имени, парень ушлый и весьма небесталанный. Меня тревожит, что он сумел сделать себя невидимым и для твоих глаз, и, как следствие, для моих. Ты не раз натыкался на логово в полях, где он спал прошлой ночью, либо чуял характерный запах его помета. Но когда, скажи мне на милость, ты последний раз видел его лично?
