— До первого боя числить в строевке. После боя — списать в невосполнимые потери!
Вот она, разгадка и истинная причина скорых, крутых на расправу действий Балтуса, а не гулаговская служба, которая, как полагали многие, вызверила нутро комбата, вытравила в нем все человеческое, способное внимать и сострадать.
— …Ульянцев — слабак, мягкотелый интеллигент и чистоплюй. Потому и отпускаю. В тебя — верю…
Балтус не договорил.
— Товарищ майор, — заглядывая в кабинет, доложил Гатаулин. — Каляев доставлен. Ждет.
— Пусть войдет. А ты послушай, — бросил он Колычеву.
Вошедший в комнату солдат, серый, невзрачный, предельного для строя возраста, переступив порог, мешковато ссутулился, оглядывая присутствующих, и лишь потом догадался доложить о своем прибытии. И все на нем, от несвежей гимнастерки до замызганных обмоток, было вислым, жухлым, неряшливым, подчеркивающим покорную обреченность. Приветствуя майора, приложился к виску растопыренной пятерней, ног не сдвинул.
«Недавно в армии. Вахлак!» — с неприязнью отметил про себя Павел и потерял к солдату дальнейший интерес. Балтус же, как всегда, пристально вгляделся в лицо солдата, сверяясь, заглянул в папку личного дела.
— Гражданин Каляев Иван Степанович… Зачем я вас вызвал — знаете?
— Не знаю, — вяло, без интереса отозвался штрафник и опустил голову.
— Вы когда прибыли в батальон?
— С последним этапом, гражданин начальник.
— Из какой тюрьмы и по какой статье осуждены?
— А я, гражданин начальник, не судимый вовсе.
— А за что попал в тюрьму?
— Я с 29-го года жил на поселении, на Северах, а потом вызвали в Дудинку и там заарестовали и отправили в Красноярск Это два месяца и десять дней назад было. А оттуда сюда. А суда никакого и не было. А что, меня, может, заочно судили? — Каляев втянул голову в плечи, встревоженно уставился на комбата.
— Нет, вас не судили, — успокоил его Балтус. — Меня интересует ваша профессия, гражданин Каляев. Чем занимались в Сибири?
— Так я, гражданин начальник, кем только не был. И зверя промышлял, и рыбу ловил, и бондарем работал…
— Я вас не об этом спрашиваю, — перебил его комбат. — Здесь сказано, — ткнул он пальцем в папку личного дела, — что вы — священнослужитель. Это правда?
Каляев заволновался:
— Гражданин начальник, так это когда ж было? И не поп я совсем. Семинарию не окончил. Да и на спецпоселении тринадцать лет живу. Всего два года по глупости и было-то. Какой из меня батюшка?
Балтус, поднимаясь над столом, резким жестом руки пресек излияния незадачливого священнослужителя:
