Подхватив с гвоздя на стене шинель, пилотку, быстро оделся. Богданову приказал оставаться на месте. Заспешил в штаб.
Пройдя метров сто, различил сзади торопливые, нагоняющие шаги. Рука потянулась к кобуре с пистолетом:
— Стой! Кто идет?
— Я, Паш, — отозвался голос Махтурова. — Подожди.
У Махтурова автомат на шее поперек груди висит, палец на спусковом крючке. Идет — сторожится.
— Ты как здесь очутился?
— Я как услышал, что заварушка ночью готовится, — сразу к тебе. Тебя нет. Тимчук говорит, минуты три как ушел. «Один?» — «Один».
«А Богданов с Тумановым какого черта в блиндаже валяются?» — «Приказал, чтобы оставались…»
— Ты-то чего переполошился?
— Зря ты один. Тут сейчас на кого угодно напороться можно.
Забота друга скользнула теплом по сердцу.
— Спасибо, Коль. Второпях не подумал.
— Примаков нынешних видел? Сено-солома. Хлебнем мы с ними горя.
— Какие есть. На то и мы с тобой в роте, чтобы солдат из них сделать.
— Легко сказать. А время у нас будет?
— Тоже вопрос.
— То-то и оно. А недопеченный хлеб — несъедобный…
За разговором не заметили, как дошли до блиндажа, где размещался отдел «Смерша».
— Стой! Кто идет? — остановил их оклик часового. Из темноты выступил солдат-автоматчик, прошелся лучом карманного фонаря по лицу и погонам Колычева.
— Командир второй роты старшина Колычев. Мне к оперуполномоченному надо.
— Нет старшего лейтенанта. В корпус уехали. И старшина с ним.
Видит бог, было желание. Не повезло. Придется все же Балтусу докладывать.
Оставил Махтурова дожидаться неподалеку от штаба, а сам — к майору. Несмотря на поздний час, Балтус находился на своем рабочем месте, в кабинете. Сидел за столом, заваленным папками личных дел. По-видимому, изучал и сортировал дела вновь поступивших штрафников. По краям стола — две неравноценные стопки.
По левую руку — тоненькая, всего несколько штук, по правую — завалившаяся горка, пухлая.
Неурочный визит командира роты — следствие исключительных обстоятельств. Чувствовалось, как внешняя сухая бесстрастность, с которой Балтус принял начало доклада Колычева, сменяется по мере его продолжения нарастающим чувством острой подспудной тревоги. Недослушав, с привычной аккуратностью быстро рассортировал и разложил по нужным стопкам и папкам бумаги на столе, поправил лямку портупеи, ремень, выказывая готовность к немедленным решительным действиям.
— Сколько штрафников, по вашей информации, должны принять участие в акции?
— До полусотни, товарищ майор. От каждой роты представители должны быть.
