Недолгими были раздумья Лукича о звериных трагедиях. Прикидывая и запоминая, он смотрел на расстилающийся внизу лес, и уже крепла уверенность, что Юла не раз стоял на этом месте и тоже смотрел на этот же лес. За долгие годы он ничуть не изменился, а вот Юлы не стало, и он, Лукич, состарился и подошел к неизбежному концу, как тропа к этому обрыву.
Лукичу хотелось поискать плантацию, которая должна быть где-то совсем рядом, и нужно выкопать найденные корни. Но ветерок дохнул холодом, и старик сообразил, что дождь моросит не переставая, а одежда промокла насквозь.
Все еще не веря в удачу, Лукич вернулся к валежине. И снова волнение охватило его. Забыв обо всем на свете, он побрел по тропе.
Звериная тропа провела таежника вдоль левого края площадки, а вправо полого уходил склон, весь покрытый старым парковым кедрачом. Лукич начал его обследовать широким зигзагом, поминутно оглядываясь на заветную валежину: боялся потерять ее из виду да и опасался, не пропали бы корни, не оказалась бы сном быль. Он не был суеверным, а все же в памяти крепко засела древняя, как мир, байка: «Вот здесь ведь только что видел их, все в красных ягодах, а чуть отвернулся — и не стало, как в землю провалились!» С мыслью «не провалились бы мои» Лукич с зигзага перешел на полукружья, стараясь все так же не выпускать из виду валежину, и едва не наступил на два стебля женьшеня, росших почти из одной точки. Только один был большой, а другой поменьше. Снова разволновавшись, воткнул в землю возле них палку, вытащил нож, чтобы сделать на деревьях затески, и тут увидел метрах в пятнадцати еще один красный зонтик. Он рдел возле трех больших валежин, как будто кем-то уложенных в одну линию. Оставив в земле палку, Лукич заспешил, заторопился к этому зонтику, потом заглянул поверх валежин и ахнул: за ними неровными рядками красовалась целая «рота» таких зонтиков. Один рядок, другой, третий, четвертый, пятый… А между ними тоже было много зонтиков, только помельче.
«Неужели плантация?.. Неужели… Ах ты, поди ж ты!..» Почувствовав, что ноги снова отказывают, Лукич прислонился к дереву. Он все не верил, боялся, что это просто видение, что стоит только закрыть глаза — и женьшень исчезнет. Но нет же, нет! Вот они, пять рядов, по… — раз, два, три… — примерно по двадцати в каждом. Крупные. Да между рядов еще столько же… Неужели это правда! Ведь сколько лет искал… Ах, Юла, Юла, добрый и хозяйственный старик… Волнение никак не унималось, и ноги совсем подкашивались.
