Будто черные гигантские гусеницы, колонны лыжников ползли по белому льду озера. Солнце медленно поднималось из-за кромки леса в небесную синь, и под его лучами снежный покров порозовел и заискрился. Под лыжами поскрипывал снег, палки со свистом рассекали воздух. Размеренно и монотонно покачивались в воздухе серые шапки солдат и огромные вещмешки за спинами. Впереди и по краям колонны скользили налегке офицеры и унтер-офицеры с биноклями и планшетами на поясе. Тени крались рядом с людьми и по временам напоминали огромных сказочных пауков.
Озеро кончилось. Передовая рота углубилась в лес, за ней потянулись остальные. Колонны извивались по берегу озера, словно хвост бесконечно длинной змеи, спешащей укрыться во мраке леса. Время бежало, солнце взбиралось все выше и выше. Лыжники вышли на дорогу, по сторонам которой по-весеннему радостно шумели сосны и заунывно гудели телефонные провода. Синее небо и белоснежная земля блестели и искрились; раскаленное солнце как будто смеялось своим широко разинутым круглым ртом. Лыжня раскисла, лыжники вспотели.
Десять минут отдыха! Лыжи — в снег, груз — на землю, сигарету — в зубы…
По дороге ползет обоз. На передние телеги забираются офицеры вместе со своими лыжами. Они торопятся: ведь им надо до начала учений успеть поколдовать над картами. А кроме того, брести по подтаявшей лыжне не бог весть какое удовольствие. Вскоре и солдатам пора трогаться. Унтер-офицеры, те, что поленивее, тотчас же направляются к обозу, чтобы спокойно покурить, сидя на пулеметных, продовольственных или санитарных повозках. Другие мужественно продолжают путь на лыжах, задают темп, присматривают за порядком и по очереди прокладывают лыжню. До того места, где предполагается разбить лагерь, остается не меньше пяти миль. А там, глядишь, подоспеют отряды из соседнего гарнизона и начнется кутерьма. Господа ведь мастера подстраивать солдатам такие штучки! А ты все обязан вынести — на то ты и солдат…
— Послушай, друг, прочти-ка молитву, чтобы нам вернуться живыми из этого похода.
— …и господа стерегут нас и днем и ночью, и не дают нам ни сна, ни отдыха; и седлают господа лошадей, и давят и топчут нас, не зная ни стыда, ни жалости…
— А где же «Аминь»?!
— Черт, совсем забыл. Аминь. Ты что, лыжню потерял?! А ну не отставать, ребята!
