– И что ты предлагаешь? – подумав, спросила Никитина.
– Я предлагаю объединить наши усилия. Идти в одном направлении!
Для наглядности Лундышев даже сплел руки в жесте, который на старинных плакатах символизировал дружбу народов.
– Знаю, вы пришли сюда затем же, зачем и я, – продолжил он. – Вы хотели посмотреть проект контракта с «Гризи» и узнать, насколько он нелеп и невозможен. Ведь так?
– Нет! Я за тобой следила, – стояла на своем Алла Федоровна.
– Чепуха! Вы же не параноик? Нет, вы искали этот контракт и, скорее всего, нашли, потому что вы свой человек в этом доме и лучше ориентируетесь в обстановке. Ведь так?
– Не-а!
– И что в этом контракте?
– Полный бред, вот что!
– Я так и думал…
Лундышев откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. На его лбу в свете средневековой лампы тускло блестели капли пота. Алла Федоровна все еще стояла, облокотившись на стол. Ей хотелось плакать.
– Давайте же, наконец, что-то делать, – сказал Лундышев тихо, не размыкая глаз. – Иначе всем нам каюк. Вам следует давить со своей стороны, а я попробую что-то сделать со своей. Попытайтесь и Галину Павловну уговорить, пусть она вмешается. В конце концов, даже бунт можно устроить. Надо что-то предпринять!
Никитина молчала.
– Вы не можете, Алла Федоровна, стоять в стороне. С чего бы вам щадить Еськова? Вам скорее надо пожалеть его семью и его жену, вашу лучшую подругу. Вы ведь, насколько я знаю, даже не были никогда его любовницей. Так в чем же дело?
– Гаденыш ты, Андрей, – наконец дала ответ Алла Федоровна. – И про любовниц все знаешь?
– Знаю. Это чисто деловая информация. Я же говорю, ничего личного! Если вы мне не верите, давайте я вам про своих любовниц расскажу. Даже видео могу предоставить. Дело-то наше общее – какие тут секреты! Сейчас нам надо дискредитировать и убрать с дороги «Гризи». И действовать лучше совместно. Согласны?
24 декабря. 00.20. Суржево. Дом Еськовых. Столовая.
– Так все и было, – закончил свой рассказ Лундышев. – Она, конечно, согласилась. Это было единственное разумное решение.
Рюхин вздохнул. Компаньон Еськова поведал ту же историю, что и Алла Федоровна. Может, они просто сговорились? Такое могло быть. Андрей Викторович, правда, божился, что в кабинет вошел не на цыпочках, а широким непринужденным шагом и головой о стол не бился. Розовое пятно на лбу он объяснил аллергией на вареные мидии, которые наверняка затесались в фирменный салат Галины Павловны.
– Во время разговора с Никитиной вы не обратили внимания, был ли кто в спальне? – спросил Рюхин.
