Живи не хочу, никакой тебе суеты, знай только отстегивай зелененькие.
По поводу счастливого разрешения всех проблем была открыта и выпита бутылка шампанского. После шампанского разыгрался аппетит, все вдруг вспомнили, что давненько на зуб ничего не попадало. Был шустренько накрыт стол с грибками, икрой, бужениной. К этому как нельзя более подошла водка из холодильника - вчера еще Буханкин засунул туда три бутылки на охлаждение. И пошла-поехала веселуха с музычкой, с песнями, с шумом и гамом.
Надо сказать, что Антон, как обычно, в общем загуле не участвовал, не тянуло. Мясо с грибами съел исправно, так же исправно смолотил два вкуснющих бутерброда с маслом и красной икрой, запив сладким чаем, после чего ушел с кухни в гостиную. Как-то неудобно ему было за своих друзей, которые могут вот так запросто среди бела дня взять вдруг, да начать наливать глаза. Невзирая на то, что время-то еще рабочее. И прохожие в окна пялятся.
За всем за этим из сопредельного пространства наблюдал Марьяж. Наблюдал и ждал своего часа. Чтобы применить контрмеры, нужно было бы выйти на физический план, а делать этого пока не хотелось. Присутствующие знали его в лицо, и этот хмырь, который стрелял без промаха, непременно побежал бы за пистолетом. Вот ежели только затаиться где-нибудь на навесных шкафах, там никто не разглядит, и оттуда внушать установки. Чтоб у толстого, у Толяна, скажем, сосуды лопнули, а у девки, у Ремизовой, чтоб водка не в то горло полилась, а у стрелка этого, у пулялы, у Шепталова, чтоб пупок развязался и всё наружу повылазило, а Буханкин чтоб просто взял да помер. Но нет, это было бы слишком просто.
======
Месть должна была быть изощренной, протяженной во времени, чтобы всё не закончилось быстрой смертью.
Как сладостно было поставить завершающую точку - разбить урну с прахом, но ведь покойнику-то от этого было ни холодно, ни жарко. Это был просто логический финал, когда всё плохое заканчивается убийственно плохо. Такое действие тоже имело право на существование, утверждая иррациональность мира, но оно не было местью.
Поэтому Марьяж ждал.
Вскоре пуляла Шепталов ушел в гостиную, и у Марьяжа возникло жгучее желание сделать его импотентом. Обрезать, так сказать, все узелки, завязываемые между ним и еще одной пулялой - Кибиткиной, которую, вкупе с матерью и дитем Поповыми, сейчас пасли коллеги Люпис и Тяпус.
Однако Шепталов, почувствовав нависшую над ним опасность, насторожился, вытащил из дипломата ПСС и начал обшаривать глазами углы. Вот нюх у чекиста, а? Марьяж решил не рисковать и вернулся к пирующим на кухню.
