- Карту помнишь? - произнес Игорь. - С нее-то все и началось.
И он, не вдаваясь в подробности, рассказал о том, во что впутался. Несмотря на фееричность рассказанного, получилось более-менее правдоподобно, и эта правда испугала Свету.
- Почему именно ты? - сказала она.
А черт его знает, подумал он, пожав плечами. Судьба, значит, у меня такая. Ты бы лучше другое спросила. Ты бы лучше спросила, а не превращусь ли я в какого-нибудь монстра, если вернусь? В какого-нибудь циклопа, в какого-нибудь минотавра, в змея трехголового, в кощея трухлявого? Может, мне среди людей и жить-то нельзя будет? Вон ведь как изнутри-то ломает, экий каркас строится.
Он понял, что жалеет себя. А не надо бы жалеть-то, расслабляться, поддаваться глупым эмоциям, потому что Корнелий заверил - всё будет тип-топ. Всё просчитано, всё выверено до микрона, и если потом, когда дело будет сделано, сохранится что-то остаточное, то оно будет во благо, ибо всегда во благо владение тайными силами. Так что не надо себя жалеть.
Не надо-то не надо, но как-то вот накатило. Человек, все же, есть человек, существо слабое, подверженное эмоциям.
Света сидела на кровати с самым несчастным видом. Того и гляди разревется.
- Считай, что я еду в командировку, - сказал Игорь, чтобы успокоить её. - Помнишь, как я ездил в солнечную Мордовию? Ничуть не опаснее.
В эту самую Мордовию он в прошлом году отвозил партию компьютеров (было выгоднее чуть ли не вдвое отвезти их самому), и обратно вернулся с жесточайшим миозитом, стоматитом, сумкой наличных долларов и вымпелом, на котором было написано "Привет из солнечной Мордовии". Вымпел ему вручили вместе с наличкой. Холод, помнится, стоял собачий. Холод, ветер и наглухо закрытое свинцовыми облаками небо. Был, кстати, май.
- Нашел, что вспомнить, - сказала Света и встала. - Пойдем на кухню. Маше обо всем расскажи.
- Всенепременно, - ответил Игорь...
За столом он не ел, проформы ради попил чайку. Сказал бы кто, что в один из июньских вечеров он будет сидеть у себя на даче в компании фарцовщиков, крутого бизнесмена и двух чекистов, причем трое будут из 1937 года, только покрутил бы пальцем у виска.
Он уже переговорил и с Толяном, и с Антоном, и те обещали помочь. Очень хорошо, что у Шепталова имелось оружие - Люпис, Тяпус и Марьяж не любили, когда по ним стреляли. Толян стрелять не умел, зато у него были не кулаки, а двухпудовые гири, что было немаловажно в рукопашном бою, если вдруг дошло бы до этого. Маша Кибиткина также была очень кстати, как всякий чекист она, несомненно, стреляла прекрасно. Ремизова с Буханкиным были балластом, но с ними народу было больше, и это тоже могло остановить Люписа с Тяпусом.
