В огромной морозильной камере, где кроме его каталки имелись еще пять с голыми восковыми телами (этим по рангу простыня не полагалась), было холодно, но холода он не ощущал.
- Молодец, - сказали рядом, и он повернул голову на голос. Застывшая шея ворочалась с трудом.
Голос принадлежал некоему похожему на длинную черную палку существу, которое, как в ту же секунду стало известно "Скоробогатову", носило имя Марьяж. Покойник ни-сколько не задумался над тем, откуда это стало ему известно. Стало, и всё тут. И вообще - думать теперь было не его задачей. Его задачей было ходить по улицам, искать хроноизолированные полости и ничем не отличаться от живых.
- Скажи коллаборационист, - потребовал Марьяж.
- Колла-бора-цио-нист, - двигая непослушным языком, как сквозь кашу проговорил "Скоробогатов".
- Разогреться тебе надо, - озабоченно сказал Марьяж. - Ничего, на улице быстро разогреешься.
Он исчез и вскоре появился, держа в выросшей из тела-палки "руке" надетые на вешалку белую рубашку и черный костюм - всё самого траурного вида.
- Надевай рубашку и брюки, пиджак не трогай, - приказал Марьяж, вновь исчезая и появляясь с парой черных туфель, из которых выглядывали черные носки.
Одеться у "Скоробогатова" никак не получалось. Марьяж захлопотал, помогая, и в 17.55 вывел одетого покойника из здания через служебный выход, который был в пяти метрах от входа в морозильную камеру. Замок послушно открылся, а затем закрылся за ними.
На улице, где было жарко, от "Скоробогатова" пошло испарение, правда это было совсем незаметно. Марьяж перешел в энергетическое состояние, но "Скоробогатов" его по-прежнему видел и слышал. Он и разговаривать с ним мог, не раскрывая рта, так что непонятно - зачем нужно было говорить слово "коллаборационист". Впрочем, кто-нибудь из прохожих мог бы что-нибудь спросить, а "Скоробогатов" должен был что-нибудь ответить. Ушлый Марьяж и это учел.
В 18.00 в морозильную камеру вошел прозектор Скрипкин и, разумеется, тут же увидел, что одного, самого главного, тела нету...
Вскоре задубелое тело разогрелось и стало послушным. К "Скоробогатову" даже вернулось некое подобие памяти, но не человеческой, а скорее животной, помогающей должным образом ощущать себя в пространстве и передвигаться в нём. Носителем "человеческой" памяти был Марьяж, который подсказывал самое необходимое: как правильно, пользуясь подземным переходом, перейти дорогу, как идти по тротуару и не сшибать своей немалой массой идущих навстречу прохожих, что отвечать, если кто-то о чем-то спросит, и прочее, и прочее.
