Игра | страница 26
Да, пожрать, Вы, были не слабы, хотя и поработали на славу.
Схрон внутри был экранирован, так что мои приборы не работали, это потом я разобрался и нашёл внешнюю антенну для подключения к ПДА или поисковику. Вдоволь поевши, я завалился на койку отдохнуть пару часиков.
Отдохнув, и встав с намереньями осмотреть содержимое комнаты и ящиков, но какое то странное беспокойство опять заставило меня направиться к норе. Подлезая ближе к химере, я увидел, что верхняя половина Мудрого, отсутствовала, вернее от него остался только скелет.
Ну, значит, поела, лишь бы на меня не кинулась.
Луч света выхватил из темноты детёныша, он толкал химеру в живот и что-то попискивал. Вдруг всё тело химеры судорожно вздрогнуло, и она срыгнула свой обед. Повизгивая и всхлипывая, детёныш кинулся его пожирать. От увиденного зрелища, судорога свела мой живот, и тут же рядом я срыгнул свой обильный обед. Детёныш повернулся к моей кучке и начал пожирать её. От всего увиденного меня стошнило ещё раз. Я кинулся вон из норы, на свежий воздух, а сзади слышалось довольное чавканье детёныша. Добравшись до схрона, я смог влить в себя немного воды и упал на кровать. Есть мне больше не хотелось. Весь остаток дня я провалялся на кровати, не в силах заставить себя, чем-либо заняться.
На следующее утро, выпив одного лишь чая, я снова отправился в нору. Особых изменений там не произошло, лежали лишь полностью обглоданные кости Мудрого, которые я вынес и предал земле. Детёныш снова толкал родителя в живот, и процедура кормления повторилась, лишь с той разницей, что меня не стошнило. Спазм снова навалился на меня, но на этот раз я сумел себя сдержать.
Почему она не кормит его в моё отсутствие, а может она показывает мне как его кормить? Странная мысль посетила меня. На смену Мудрому «пришёл» Шалопай, затем Гвоздь и Матрос. Кормление повторялось в моё присутствие, и я стойко переносил эту неизбежную процедуру. Останки сталкеров я придал земле. На могилке установил самодельный крест, и прибил дощечку с именами погибших.
На третий день я взял с собою открытую банку сгущёнки, для прикормки детёныша. Без страха, приблизившись к нему и обильно смазав палец в сгущёнку, я поочерёдно поднес его к местам ртов. Голов было две, а рот должен быть один и где он находится, мне было не известно. Он потёрся о палец, больше сильно измазавшись, но, не съевши, отвернулся и продолжил свои поиски, издавая недовольные звуки. Я поочерёдно, настойчиво пытался всунуть палец со сгущёнкой ему в место предполагаемого рта, но он игнорировал все мои попытки. В сердцах, сплюнув на него, я слюной попал в лужу сгущёнки, образовавшейся на земле в результате моих попыток его покормить. Он развернулся и тут же начал поедать сгущёнку своею левой головой. Оторопев от неожиданности, я в очередной раз смазал пальцы в молоке и, сплюнув на них, поднёс к его левой морде. Шершавый язык детёныша прошёлся по ним, тщательно слизывая еду. Для меня это было открытием. В этот период он ел еду только из уст родителей, и мой спазм внес меня в их число, он поедал пищу сдобренную моею слюною.