— Он может оказаться магом! — с ненавистью глядя Владу в переносицу, выговорила Тамара, — Одним из «этих», понимаешь! — добавила она, нарочито выделяя слово «этих». Ее, похоже, тоже понесло.
— Может, — кивнул Влад, — Папа — маг, бабушка с дедушкой, правда, способностями не обладали, зато прабабка… А у тебя в родне как, не было случаев? Или «все как у людей»?
— Я серьезно… Мне кажется…
— А инквизиторы что говорят? — перебил Влад, — Ты с ними консультировалась?
— Что?!!
— Если районным не доверяешь, сходи в центральную. Я телефон дам, можешь на меня сослаться.
Влад представил себе физиономию старшего уполномоченного. «Воронцов, вы по-прежнему кустарь-одиночка? Может, хватит дурака валять, идите работать». В той или иной форме это предложение повторялось при каждой перерегистрации. К парню он отнесется с вниманием — и не потому, что Владислав прислал, а потому, что Денис — сын боевого офицера. А инквизитор не всегда в сером мундире ходил, ему было что о войне вспомнить.
Тамара мотала головой, как пони, одолеваемая оводами.
— Ни за что! У Денька вся жизнь впереди…
— Страусы, — заговорил Владислав, — по преданию прячут голову в песок, завидев опасность. В действительности же такого не происходит, ибо даже страус, птица ума невеликого, хотя длинноногая и по-своему привлекательная, понимает, что спрятать в песок голову и подставить опасности, извините, задницу весьма неблагоразумно.
Тамара оторопело хлопала глазами.
— Поясняю для тех, кто не уследил за метафорой, — вздохнул Влад, — Чего ты этим добьешься?
— Районный их всех теперь проверяет, — буркнула Тамара, — с Деньком тоже беседовал.
— Превосходно. Так чего ты хочешь от меня?
— Не нашли «особенностей», — продолжала она, — Спасибо, хватило мне… «Жена „этого“, небось и сама ведьма…» Знаю я, как люди шептались. Чтоб и про Деньку тоже?
— Так не нашли ничего, что ты паникуешь? Все, радуйся.
— Все равно! — упрямо тряхнула челкой Тамара. — Подозрения…
— Тома, — мягко сказал Владислав, — как ты думаешь, меня канонизируют?
— Вижу, я зря пришла!
Тамара вскочила, Влад удержал ее за плечо:
— Сиди. Мне хочется поговорить с тобой о возвышенном. Как я помню из школьных уроков, смирение — великая добродетель. Я уже полчаса как добродетелен, прямо святейший святой. Сижу и слушаю всякую белиберду, вместо того чтоб провести субботний день так, как полагается законопослушному гражданину — в неге и праздности. Ты меня за дурака держишь или просто так врешь?
