— Нет, сэр, — сказал Ивэн. Он уже уловил мысль Монка. — Надо полагать. Грей при жизни пренебрегал Скарсдейлом. Этот господин не отрицает своего знакомства с покойным. Если он не лжет, то получается странная картина. Два джентльмена живут рядом и даже не разговаривают друг с другом…
Но Монк решил не отвлекаться.
— Это мы рассмотрим подробнее чуть позже. — Он снова взглянул на бумаги. — Что тут еще ценного? — Затем перевел взгляд на Ивэна. — Кстати, кто обнаружил труп?
Ивэн шагнул к столу и, выбрав из кипы два листа, протянул их Монку.
— Уборщица и привратник, сэр. Их показания совпадают, разве что привратнику пришлось говорить чуть больше — мы расспрашивали его еще и относительно вечера.
— Относительно вечера? — не понял Монк.
Ивэн покраснел, раздосадованный тем, что не смог выразиться достаточно ясно.
— Все обнаружилось лишь утром, когда пришла уборщица — она же и кухарка — и не смогла войти. Грей не доверял ей ключи. Он впускал ее сам, а если отлучался, то передавал распоряжения через привратника.
— Понятно. И как часто он отлучался? Полагаю, нам известно, куда он обычно исчезал? — В голосе Монка сами собой прорезались начальственные нотки.
— Как правило, он уезжал на уик-энд, насколько известно тому же привратнику. Или гостил неделю-другую в чьем-нибудь загородном доме. Смотря по сезону.
— И что же случилось, когда пришла миссис… как ее?
Ивэн уже стоял почти навытяжку.
— Хаггинс. Она три раза постучала в дверь и, не получив ответа, пошла к привратнику Гримвейду за запиской. Тот сказал ей, что Грей вчера пришел домой и с тех пор еще не показывался, так что ей лучше вернуться и постучать снова. Грей мог принимать ванну или спать.
— Но она, конечно, ходила зря, — зачем-то вставил Монк.
— Да. Миссис Хаггинс вернулась спустя несколько минут встревоженная и возбужденная — эта женщина вообще обожает драматические эффекты — и потребовала от привратника решительных действий. К бесконечному своему удовольствию… — Ивэн слабо улыбнулся, — она заявила, что Грей наверняка лежит мертвый в луже крови и надо вызывать полицию. Она мне рассказывала об этом своем пророчестве не менее дюжины раз. — Он скроил гримасу. — В течение четверти часа я пытался ее остановить. Но она уже почувствовала вкус славы. Ведь о ней заговорили и в прессе, и в трактирах.
Монк тоже невольно улыбнулся.
— Теперь ее полгода будут потчевать джином в обмен на этот душераздирающий рассказ, — заметил он. — Стало быть, Гримвейд пошел с ней и открыл дверь?
