Выйдя в безопасную зону, за поселок, Савка меняет и лицо и походку и мчится домой во весь дух.
Дома он изображает происшествие в лицах, и все окружающие, включая и Кондрашова, покатываются со смеху.
А однажды Савка отличился и дома: подсунул письмо с угрозами самому подрядчику в дверь и ушел незамеченным..
Одним словом, на деле он оказался не так прост, как с виду, а вид честно служил ему защитой.
Подрос малый, возмужал. Двадцатый год ему идет. И хоть с лица не особо красив, а все же парень ничего себе, ладный, крепкий, плечистый. Молотобойная-то работа плечики расправляет в лучшем виде!
Шахта новая — работа старая
Не успел Савка оглянуться на новом месте, глядь, уж 1902 год месяцы отсчитывает. Бегут месяцы, сменяются события в стране, одно значительней другого.
Подземная работа отрывает шахтеров от наземных событий.
Как узнаешь, роясь весь день под землей, что творится на ее поверхности? В газетах, журналах об этом не пишут, а если бы и писали, шахтер все равно не прочел бы: библиотек и читален на шахтах нет. А если где и водятся на больших шахтах, где хозяевам хочется прослыть либералами, так там, кроме черносотенных газет и пустопорожней бульварной литературы, ничего не водится.
Далеко куда ходить за газетами или книгами шахтерам нет возможности: двенадцатичасовой рабочий день так. выматывает человека, что, доплетясь до барака, он валится на нары тотчас же после обеда.
И эту связь шахты с внешним миром революционные социал-демократы подпольщики берут на себя: приносят устные новости, добывают листовки и нелегальную литературу.
И они тоже устают. И у них руки-ноги не казенные, ноют и ломят. Но есть сила, которая заставляет их забывать об усталости, поднимает с нар, натягивает выходной костюм и пальто и ведет туда, куда нужно. Сила эта — идея.
— Опять? — сонно спрашивает Савка Кондрашова. — Опять до утра не спавши? Третью ночь?
— После отоспимся, парень. Надо идти. Обещали речь Заломова на суде дать. Знаешь, которого в Сормове за Первомай судили. Отпечатали ее нелегально. Не речь, говорят, а порох, огонь!
Савка, вздыхая, ложится на кондрашовское место (чего добру пропадать!), а Кондрашов выходит за дверь и растворяется в ночной темноте.
Хоть и на хорошем месте лежит сейчас Савка, а не спится что-то ему: думается. Вылетать им скоро с шахты придется. На все четыре стороны.
Хозяин давно уж разглядел, какие такие они птицы, да податься ему было некуда: замены Кондрашову не было. А без кузнеца шахта и дня обойтись не может.
