— Да! Они уже занялись осмотром. Когда на самолете будут устранены неполадки, разрешите мне повторить пробный полет.
— Нет! Теперь я сделаю это сам! А почему ты не попробовал машину на земле, до взлета?
— Пробовал, все приборы работали хорошо!
— Когда самолет будет готов, я сам его опробую. Я не имею права рисковать вашей жизнью. Вам, испанцам, еще предстоит освобождать Испанию от фашизма.
— А что, по-вашему, скажут другие пилоты? Мне будет очень неловко, если вместо меня полетите вы!
— Пусть говорят, что хотят. Полечу я, и все тут! Бланко молча слушал наш разговор, а когда Витошников вышел из землянки, сказал мне:
— Ты не имеешь права пререкаться с командиром полка.
— Ты разве не слышал, что он сказал? Я не хочу, чтобы меня опекали!
— И все же надо научиться выполнять приказы. Здесь мы все — военные.
— Да, но ты пойми, Витошников не летал на «миге», он летал на «харрикейнах» на севере. Ты не прав. Я должен опробовать самолет до конца, а потом пусть летит он.
Капитан Фернандо Бланко во всех своих движениях точен, как хорошо налаженный автомат. Он посмотрел на меня в упор, как бы пронизывая насквозь. У него всегда спокойное лицо, он, как никто, умеет убеждать словом. Высокий, худой. Остановившись на пороге, поднял руки и, коснувшись ими потолка, посмотрел на меня с доброй, благожелательной улыбкой. По профессии он химик, был преподавателем в Академии сельхознаук. Мы всегда прислушивались к его советам, и на этот раз он убедил меня.
Проходит час. Репродуктор постоянно сообщает данные о вражеских самолетах: «Воздух! Самолет Ю-88, квадрат тридцать три, курс триста шестьдесят градусов, высота четыре тысячи метров,» «Воздух! Самолет „Хейнкель-111“, квадрат двадцать восемь, высота пять тысяч метров», «Воздух!.. Воздух!.. Воздух!..» А мы бессильны что-либо сделать.
Звонит прямой телефон с аэродрома. Бланко поднимает трубку:
— Самолет МиГ-1 готов к полету! Бланко звонит по другому телефону:
— Подполковник Витошников? «Миг» уже готов! Полетите вы или разрешите это сделать Мероньо?
— Нет! Нет, сам полечу!
Через несколько минут появляется подполковник. Он уже в шлеме. В руках — очки.
— Пошли! — говорит он мне. — Будешь поддерживать связь со мной по радио.
— Разрешите мне полететь, товарищ подполковник, — настаиваю я.
— Не будем об этом, я же сказал!
Бланко провожает нас до порога, смотрит нам вслед. Мы шагаем к аэродрому, а Бланко возвращается в штаб. Там на столе, сколоченном из досок, расстелены карты. Одна из них висит на стене. Эта карта усеяна различными значками, обозначающими линию фронта. Там же проставлено сегодняшнее число — 20 сентября 1942 года. На другой карте, расчерченной на множество квадратиков, девушка-оператор передвигает маленькие фигурки вражеских самолетов и хорошо отточенным карандашом наносит данные об их передвижении, высоте, курсе. Со стороны может показаться, будто она просто играет.
