Тыквер шумно заворочался, что-то пробормотал сквозь храп и закинул холодную руку на колени Мэй. Девочка посмотрела на него. Без сомнения, это было самое уродливое привидение на свете. Как же он выглядел при жизни? И почему стал таким? Мэй осторожно поджала ноги.
Откинувшись на спину, девочка стала смотреть на звезды. Она вспомнила ночь, когда они с мамой считали метеорчики. В груди защемило, к горлу подкатил комок.
Он стал еще больше, когда Мэй вспомнила, как обидела Пессимиста. А ведь они, возможно, виделись тогда в последний раз.
Подумав об этом, она заснула, да так крепко, что даже не заметила, когда ее перенесли из лодки на берег.
* * *
В тот вечер по всему Стиксу быстро разнесся слух о сбежавшем коте, который прибыл через юго-восточный портал и направился в «Бездну скорби». На его поиски отрядили несколько духов тьмы, вооруженных сетями, кинжалами и копьями. Однако хозяин своры собак, вопреки ожиданиям, не присоединился к погоне.
Глава одиннадцатая
Пчелиный домик
— Жжжжж.
Мэй лежала на кровати в комнате с низким сводчатым потолком. Неужели ей приснился такой долгий кошмар? А главное — такой правдоподобный! Девочка села.
— Жжжжж.
Жужжало за дверью, которая закруглялась наверху.
— Жжж. Прошлой ночью тебе совсем ничего не снилось, малышка, — сказал голос в соседней комнате. — Ты спала как убитая. Иди сюда. Поешь супчику, жжжжжжж.
Голос перешел в мягкое, долгое жужжание. Мэй осторожно вылезла из кровати. Подкравшись к двери, она уперлась в нее ладонями и легонько толкнула.
Ее взгляду открылась узкая комнатка с покатым полом, а посреди нее, спиной к девочке, стоял человечек. Он был совсем крошечный, чуть выше Мэй, и очень старый. На плечах у него лежал длинный плащ с широкими желтыми и черными полосами. Человечек напомнил Мэй…
— Пчелу. Обычно так все и думают. Ну да в этом нет ничего странного. Моя прапрабабушка была наполовину пчела. А наполовину — гоблинша. Ума не приложу, как так вышло. Но, смею тебя заверить, к гоблинам я не питаю ни малейшей симпатии. Входи же.
Старичок повернулся и одарил ее ласковой улыбкой. Мэй ахнула.
— Брось, ничего страшного тут нет. — Он нахмурился и поманил ее к себе. — Ты же привыкла к Тыкверу.
Глаза человечка были плотно закрыты, но Мэй ахнула не поэтому, а потому, что они вовсе не открывались. У них не было ни ресниц, ни век. Просто кожа в глазницах. На голове старика шевелились два усика, а подбородок украшала остренькая седая бородка.
Разве он…
