Среда 22 июня
Затянутая в новый корсет, при каждом шаге издававший треск, Эжени Патино вышла на авеню Пёплие. Она чувствовала усталость, хотя день, обещавший изнуряющую жару, едва начался. Позволив назойливым детишкам уломать себя, она с сожалением рассталась с прохладой веранды. И хотя ее осанка оставляла впечатление изящного достоинства, внутри она ощущала полное неблагополучие: легкие сдавлены, желудок опущен, непривычное покалывание где-то в области ляжки и, в довершение ко всему, сердцебиение.
— Не бегите, Мари-Амели! Эктор, прекратите свистеть, это дурно!
— Тетушка, мы сейчас на омнибус опоздаем! Мы с Эктором хотим на второй этаж. Вы билеты-то не забыли?
Эжени остановилась, открыла сумочку, убедилась, что билеты, купленные заранее свояком, на месте.
— Быстрее же, тетя! — торопила Мари-Амели.
Эжени бросила на нее хмурый взгляд. У девчонки был талант выводить ее из себя. Не намного лучше и Эктор, маленький капризный петушок. Вполне сносным был только старший, Гонтран, и то пока молчал.
На остановке на улице Отей ждала дюжина пассажиров. Эжени узнала Луизу Вернь, горничную семейства Массой. Подмышкой у нее была корзина, она тащила белье в прачечную, должно быть, на улицу Мирабо. Ничуть не стесняясь, она обтирала бледное лицо огромным, как полотенце, носовым платком. Избежать встречи было невозможно. Эжени подавила раздражение: эта служанка воображала, что ровня ей, а она никак не соберется с духом напомнить ей о приличиях.
— Ах, мадам Патино, ну и июнь! Откуда такое пекло?
«Не похоже, чтоб ты расплавилась», — процедила Эжени себе под нос.
— Далече собрались, мадам Патино?
— На выставку. Эти три чертенка умолили сестру их туда отвести.
— Ох, и не повезло же вам, такая нагрузка! А не боитесь? Все эти иностранцы… Мне-то хочется посмотреть цирк Буффало Билла в Нейи. Там настоящие краснокожие, и стреляют настоящими стрелами!
