Когда он затемно вернулся домой, Констанса с Маргаритой поглощали на кухне гамбургеры и макароны с кетчупом, любимое блюдо девчушки. Томаш снял плащ, чмокнул обеих и уселся за стол.
— Опять спагетти и гамбургеры? — спросил он жалобно.
— А чего ты хотел? Она их обожает…
— Спаети хоошо, — заявила Маргарита, с шумом втягивая длинные макаронины. — Шлюп!
Томаш положил себе на тарелку порцию спагетти и гамбургер.
— Ну ладно, — он погладил дочку по жестким черным волосам. — Как дела? Что ты сегодня выучила?
— Пэ а — па, пэ е — пе.
— Опять? Ты ведь давно это знаешь.
— Пэ и — пи, Пэ о — по.
— Видишь? — Профессор повернулся к жене. — Она второй год не может освоить элементарные вещи.
— Девочка не виновата, Томаш. Ты сам решил отдать ее в обычную школу, а там нет специальной программы для таких детей.
— И теперь мы должны наблюдать, как сознание нашего ребенка распадается на части…
— Ты прав, — согласилась Констанса. — Я уже договорилась с директрисой о встрече.
— Пэ у — пу.
Детям с синдромом Дауна трудно запоминать новое, их жизнь протекает по раз и навсегда установленным правилам. Год назад Маргарита пошла в школу, в обычную школу для обычных ребят. Ей посчастливилось попасть в класс к замечательному учителю, имевшему большой опыт работы с больными детьми. Потом чиновники из Министерства образования отчего-то запретили таким педагогам работать в простых школах, одним росчерком пера лишив Маргариту и ее собратьев по несчастью квалифицированных наставников. В результате развитие девочки замедлилось; она забыла чуть ли не все, что выучила за год, почти разучилась читать и писать самые простые слова. Чтобы наверстать упущенное, требовался толковый и человечный учитель, привыкший иметь дело с такими детьми, но найти его было непросто.
Томаш надкусил гамбургер и пригубил «Алентежу». Маргарита расправлялась с десертом, очищенным и разрезанным на дольки яблоком; проглотив последний кусочек, она тотчас же принялась убирать со стола.
— Маргарита, давай позже, ладно?
— Нет, — твердо ответила девочка, с грохотом засовывая тарелки в посудомоечную машину. — Надо мыть, надо мыть!
— Потом помоем.
— Нет, она гьязная, сийно гьязная. Надо мыть.
— Эта малышка однажды откроет посудомоечную фирму, — усмехнулся отец, придерживая свою тарелку, чтобы дочка не забрала и ее.
Чистота была одним из главных пунктиков Маргариты. Стоило девчушке заметить где-нибудь пылинку или пятнышко, и она самоотверженно бросалась на борьбу с грязью. Родители не раз зарекались брать дочь в гости к друзьям; Маргарита наметанным глазом примечала в углу невесомую паутинку и тут же во всеуслышание заявляла, что здесь развели грязищу. Хозяевам, отважившимся пригласить семейство Норонья, приходилось в ожидании гостей устраивать генеральную уборку.
