— Ты плохо спал. Часто кричал во сне.
Альварез не помнил своих снов. Подумал о том, что нужно сделать сегодня, и ему снова захотелось провалиться в сон. И пусть даже сны заставляют его кричать.
Взгляд его пробежал по ставням. Пока даже не сереет! У него есть еще немного времени.
Было приятно чувствовать на спине теплые ладони. Головная боль поутихла.
— Марина, — пробормотал он. Ее имя внезапно всплыло в памяти, словно доска в беспокойном море.
— Да?
Теперь он вспомнил все.
— Ты принесла одежду, которую я просил?
— Да, господин. — Она перестала массировать. — Но она не подходит тебе. Воняет потом и рыбой.
Честный запах, подумал он. Не такой, как у предателя, от которого воняет дешевым вином и купленной любовью.
— Ты меня любишь, Марина?
— Конечно, мой дикий вепрь.
Он не сдержал улыбки. Ее ответ последовал настолько быстро, что нельзя было не понять, насколько она серьезна.
— Пойдешь со мной, любимая?
Она откинулась назад. Его голова опустилась на ее плечо. Теперь ее лицо было прямо над ним. Он чувствовал ее теплое дыхание. Женщина скривила губы в насмешливой улыбке. Но глаза ее были печальными, окруженными морщинками.
— Итак, тебе нужно мое лоно, но платить за него ты больше не хочешь. И позволь, я угадаю… Тебе нужен кто-то, кто будет следить за тем, чтобы на твоем столе была хорошая еда, кто всегда будет встречать тебя добрым словом — вне зависимости от того, насколько удачным был у тебя день.
Альварезу нравился ее тяжелый акцент. Он выдавал уроженку Эгильских островов, каменного сада посреди мора, зеленого от кедров, древних, как сам мир, и чудесных виноградников.
Казалось, акцент еще больше подчеркивает иронию в ее голосе. Она взглянула на стул, где висел его набрюшник с золотыми кистями. Она знала, кто он. Поэтому не могла себе даже представить, что он может говорить серьезно.
— Ну, так что? — продолжал настаивать он.
Если она примет предложение, он нарушит все правила и предаст свой орден. Он устал от власти, от конфликтов между якобы обязанностями и тем, что он понимал под рыцарским учением. Все было в ее руках. Сам он не отваживался принять такое решение.
— Если ты придешь и вложишь мне в руку две серебряные монеты, то получишь от меня все — на одну ночь. Все, кроме моего сердца. Моему сердцу нужно нечто большее, чем немного серебра и пара ласковых слов.
«Твоя любовь кажется такой настоящей, и тем не менее ты меня совсем не знаешь», — подумал он. Мирелла поняла бы его. Она умела заглянуть на самое дно его души. Больше таких людей он не встречал. Сколько лет прошло со времени ее исчезновения. Альварез приказывал искать ее. Много золота отдал за это. Но никто не знал его Миреллу. Ни в Марчилле, где они повстречались, ни в северных городах. Словно она была призраком, появившимся, чтобы исчезнуть без следа.
