Морвенна присела на кровать рядом с Эреком и взяла его за руку. Он был смертельно бледен, повязка пропиталась кровью.
Эльфийка закрыла глаза. Она держала воина за запястье, а губы ее беззвучно шевелились. Гисхильда не знала, какие чары плетет Морвенна, но молча молилась о том, чтобы она сумела спасти Эрека.
Наконец целительница открыла глаза.
— Возможно, твоей водки и любви не хватило для того, чтобы окончательно решить его судьбу. Он борется! Он сильнее, чем должен был быть. Он нашел что-то, ради чего стоит жить.
— Ты можешь исцелить его? — Гисхильда подошла ближе к ложу.
Эрек перестал потеть. Кожа его казалась прозрачной. Лицо было словно восковым.
Морвенна достала нож, который носила за поясом, чтобы разрезать повязки Эрека. Швырнула окровавленные тряпки рядом с кружкой, в которой стояли цветы. Рана в плече Эрека снова открылась. Кровь текла на белоснежные простыни. Внезапно эльфийка схватила Гисхильду за руку. Повернула ладонью к себе и пристально вгляделась в узор линий.
Наконец Гисхильда прервала напряженное молчание:
— Он будет жить?
— Ты убьешь его, королева. И не важно, что я сделаю сегодня. Твоя судьба предрешена. Твое сердце принадлежит не ему, хотя сейчас он верит, что завоевал его. Впрочем, в твоей власти решить, умрет ли он счастливым человеком. Если я сейчас уйду, то так и будет.
Гисхильда дышала тяжело. У нее было чувство, словно она задыхается. Ужасная рана притягивала взгляд. Даже когда она закрывала глаза, то видела истерзанную плоть.
Упрямо выпятила подбородок. Она воительница. Во всем! Она никогда не сдастся!
— Исцели его! — грубо бросила она.
Рагнар, ее старый учитель, давным-давно рассказывал о том, что среди священнослужителей Лута царит ожесточенный спор, хотя мужчины и женщины, отдавшие себя служению Ткачу Судеб, кажутся верующим спокойными и рассудительными. Большая часть их убеждена, что жизнь человека предопределена с самого рождения. Как только ребенок выходит из чрева матери, прядется нить его жизни, и Лут уже знает, в каком месте он взмахнет ножом, чтобы перерезать эту нить. Но есть и те, кто противится такой вере, провозглашающей, что человек не властен над своей жизнью, что все поступки не имеют значения и что судьбу нельзя изменить. Они говорят, что каждый человек сам прядет свою нить, и Лут заносит свой нож только тогда, когда сумма поступков жизни приводит к смерти.
Гисхильда посмотрела на свою ладонь. Эти линии ничего не значат! Она изменит свою жизнь. Ничто не предопределено! Поэтому всегда стоит бороться. До последнего вздоха.
