Нэра вторила ей ржанием. Черная лошадь скакала галопом, ее мускулы свободно и легко двигались, она неслась наравне с ветром, окрыленная простой радостью бега. Ее черная грива хлестала Габрию по лицу. Ее копыта едва касались земли.
Габрия снова улыбнулась. Ей передалось ощущение полета, ощущение силы лошади. Нэра двигалась со стремительностью и жаром, как луч света, что падал на ее черное правое плечо. Габрию переполняло чувство любви, удивления и благодарности. Пока у нее есть Нэра, она не одинока. Рядом с ней всегда будет ее друг, которому все равно, как относятся к ней окружающие. Она обвила руками шею Нэры и нежно потерлась щекой о ее мягкую гриву.
Лошадь замедлила шаг.
«У тебя все в порядке, Габрия?»
Девушка выпрямилась и погладила плечо лошади:
— Пока ты будешь со мной, Нэра, я буду жить.
«Я всегда буду с тобой», — ответила хуннули.
Они продолжали свой путь молча. Им не нужно было говорить.
Три дня они ехали на север через широкую долину Хорнгард. На востоке снежные вершины хребта Дархорн уходили в небо; их белые пики были увенчаны облаками, а серые склоны прятались под покрывалом из снега и ветра. На западе горная цепь Химачал окаймляла долину, как старая разрушенная крепостная стена. Зеленая от травы земля долины была плодородной, здесь паслись антилопы и лошади, мелкая дичь во множестве водилась на ней.
Здесь любили охотиться и Гелдрин, и Дангари, а так как у Габрии не было ни малейшего желания с ними встречаться, они с Нэрой держались ближе к востоку, у подножия гор Дархорн.
Путь этот был знаком Габрии. Странно было ехать по дороге, по которой они совершали этот же путь почти год назад. Горы и холмы почти не изменились: холодные, серо-коричневые, местами запорошенные снегом. Но сама Габрия стала другой. Она чувствовала себя старше и мудрее, она больше не была неопытной девочкой. Война и занятия магией изменили ее.
Опыт, приобретенный ею, не смог стереть страшных воспоминаний. Чем ближе были они к Корин Трелд, тем беспокойнее становилась Габрия. Тот ужасный день, когда она нашла семью убитой, а дом разрушенным, врезался в ее память раз и навсегда. Раньше она думала, что когда-нибудь потом сможет спокойно вспоминать все это, но пережитое горе и ужас переполняли ее мозг, как кипящий поток.
Габрия пыталась бороться с охватившим ее смятением, забывая о том, что Нэре нужен отдых. Однако хуннули не была утомлена непрерывным движением, она все больше беспокоилась о своем седоке. Было очевидно, что Габрия слишком глубоко ушла в себя. Ей стало все равно, что будет с ними обоими.
