— Шел, шел и нашел, — неприязненно ответил Звонарь, ставя зажженную лампу на лавочку возле входа в избушку. — Чего сложного-то?
— Хабара халявного небось захотелось? — почти участливо спросил бакенщик. — Много вас таких халявщиков ходит, хабар-то хоть мне самому и не нужен, да только и вашему брату он ни к чему, так что зря пришел, сталкер. Сам понимаешь, отпустить я тебя не могу, так что живи до утра, а потом — вон она, речка-то, хочешь — сам плыви, как Чапаев, а не хочешь — так Казбек поможет.
— Я переночевать зашел, — упрямо сказал Лешка, — а хабар твой мне и на хер не нужен, подавись своим хабаром. Да чего с тобой разговаривать-то, с уродом…
И сталкер выстрелил. Очередью от груди, разворачиваясь всем корпусом, чтобы пули легли веером, потому что контролер может быть где угодно, а вовсе не там, где ты его видишь. Патронов в рожке было всего пять, поэтому очередь получилась короткой.
— Ишь ты, какой шустрый, — раздался скрипучий голос откуда-то из-за спины сталкера. — И нервный к тому же. Да еще и невежливый. С ним по-человечески разговаривают, а он сразу за свою стрелялку. Да нам тьфу на твою стрелялку, правда, Казбек? Ладно, хоть лампу не разбил, а то сидеть бы нам без света.
В момент выстрела чернобыльский пес словно размазался, а теперь снова возник из темноты, но не напал, а посмотрел на сталкера презрительно и нагло и отошел к поленнице, где немедленно задрал заднюю лапу. Похоже, этой парочке на стрельбу было действительно плевать.
Бакенщик вдруг вздернул щетинистый подбородок, его темное лицо на миг упало в себя, словно он что-то услышал, потом снова ожило.
— Ступай в дом, сталкер, — строго сказал он. — Убивать тебя не велено, хотя надо бы, да и Казбеку одного карасика маловато будет.
— Кем не велено? — тупо спросил Лешка.
— Кем надо, — серьезно ответил бакенщик. — Ступай, тебе говорю, а то Казбек нервничает, а вместе с ним и я тоже.
Звонарь повернулся, и деревянно ступая, пошел в дом. Внезапно жутко заныли мышцы ног, а потом и грудины, гортань перехватило, но он справился, только разговаривать все еще не мог, не отпустило.
— Ложись, спи, — сказал хозяин, когда они вошли в избушку, — если хочешь. А то можно поговорить, скучно мне одному с Казбеком. Он умный, но злой, да к тому же не человек.
— А ты человек? — с усилием прошипел Звонарь, устраиваясь на топчане. После всего случившегося ему стало как-то не страшно, точнее — наплевать.
— Был, — коротко ответил бакенщик, — а сейчас даже и не знаю. Во всяком случае, спать мне не надо, топчан у меня не для сна, а для размышлений.
