Поселок уже почти догорел, пожар закончился, конец пришел лягушатнику Зоны, живых сталкеров — ни новичков, ни опытных — в нем не осталось, а мертвых успели растащить по косточкам слепые псы, тушканы и крысы-мутанты. Так что кто погиб, а кому удалось уйти, было уже не разобрать. Дверь в бункер Сидоровича оказалась наглухо заварена. Чем-то острым на ржавом листе было нацарапано:
«В «100 рентген» требуется Звонарь. Безопасность не гарантируется».
Скорее всего надпись оставил Ведьмак. Оставил недавно, потому что буквы не затянуло ржавчиной, несмотря на сырость. Надо же, не пожалел старый рубака драгоценного клинка! Написано было, судя по всему, специально для Лешки-Звонаря. Поэтому сталкер взял SPAS-12 «на погон», закинул трофейную снайперку за плечи и быстрым шагом двинулся на север, по дороге на Росток.
Когда он проходил мимо своего дома, точнее, мимо обгорелого скелета, оставшегося от того, что Лешка совсем недавно считал домом, какое-то смутное ощущение вины заставило его остановиться и заглянуть внутрь. Внутри что-то светилось, мигали разноцветные огоньки, словно бюреры выбрались из подземелья и устроили на пожарище дискотеку. Лешка сунулся в обгоревший дверной проем и обнаружил на груде мокрых от мороси головешек редчайший и чрезвычайно высоко ценимый в Зоне артефакт «светляк». Рядом дружелюбно подмигивали две соединенные перемычкой сферы, которые теперь казались похожими не на планетарий, а на огромную детскую погремушку.
«Спасибо, сынок, — растроганно подумал сталкер, шагая по растрескавшемуся асфальту на север. — Жаль, имя тебе дать мы так и не успели, да и окрестить тоже. Ну, ничего, глядишь, все еще и образуется, все будет нормально, все, как у людей…»
Бар «100 рентген» открылся сразу же, как сталкеры заселили полуразрушенные корпуса бывшего завода «Росток». Еще и слепых псов на улицах не повыбили, еще не обжили бывшие здания заводских служб, еще в пустых цехах, оборудование из которых задолго до второго взрыва продали на металлолом, можно было отыскать «Слезы», «ломоть мяса» или «медузу», а в «100 рентгенах» уже вовсю выпивали и закусывали, покупали и торговали.
Видно, так уж повелось среди бродяг и авантюристов еще со времен Клондайка: место еще толком не обихожено, а питейное заведение — вон оно, уже открылось и вовсю функционирует. И не важно, как оное называется — «бар», «салун», «рюмочная», «корчма» или «шинок» — функции свои это отнюдь не святое место выполняет исправно и даже сверх того. И когда люди начнут покидать исчерпавшее себя, выжитое допуста место, питейная точка будет держаться до последнего, как некая одушевленная аномалия местного значения, а как сгинет — так и поселку конец. Можно быть уверенным — люди сюда больше не вернутся.
