Глорм опасался порывов княгини Алиды, искренне уважал и ценил (хотя и не понимал) Раладана, как чумы избегал княжну Ридарету — и был очередным безумцем на Агарах, поскольку по-дружески любил первых двоих, прекрасную Риди же просто… принял к сведению и соглашался с фактом ее существования, что было не так-то просто. Кроме того он по-настоящему не терпел детей, но тем не менее оказался лучшим дядюшкой для малышей их княжеских высочеств.
Княжна подстерегала его во дворце.
Дворец в Ахелии (в прошлом здание Имперского трибунала) не отличался особым великолепием, хотя и обеспечивал куда большие удобства, чем приморская крепость. Глорм занимал несколько небольших комнат. Совершив довольно долгую вечернюю прогулку по улицам Ахелии — достаточно долгую для того, чтобы забыть о ссоре с княгиней Алидой, — он вернулся к себе и испугался, обнаружив в личных покоях прекрасную капризницу в коричневом платье, расшитом целыми милями золотых нитей. Опасно скучающая девица забавлялась своими тремя косами; когда она поворачивалась кругом, достигавшие середины спины заплетенные пряди волос описывали широкую дугу. История этой девушки была, возможно, самой удивительной историей Шерера. Искалеченная одноглазая дочь величайшего пирата на свете (с которым Глорм был знаком лично), убитая имперскими солдатами, она воскресла с помощью непостижимых сил Шерни, но взамен утратила часть своей человеческой сущности. Теперь она была одновременно как женщиной, так и Рубином Дочери Молний, Гееркото, зловещим Брошенным Предметом, который своей мощью заменил ей потерянную жизнь. Она не старела, лишь все больше хорошела, а когда это становилось дальше уже невозможным, мощь Рубина искала выхода многими иными способами. Настроения и капризы Ридареты скорее были всплесками силы Риолаты, ибо такое имя носила легендарная Темная Драгоценность. Впрочем, имя это было проклятым, обладающим силой Формулы, и его не следовало произносить вслух. Прекрасная Риди научилась отчасти владеть силами Рубина; некоторые ее способности были опасными, другие же лишь забавными, но так или иначе, непостижимыми и недоступными для обычных смертных. Разговаривая с княжной, Глорм всегда старался не думать о том, кто… или что, собственно, стоит перед ним. Разум не мог с этим примириться.
Удобнее всего было видеть перед собой лишь непредсказуемую молодую женщину.
Заметив входящего, одноглазая красавица издала радостный возглас, машинально коснулась повязки на лице, словно проверяя, не сползла ли, и шагнула ему навстречу.
