Темная полностью разделяла взгляды Вайолы на всех жеребцов вообще и на имеющихся в наличии в частности. Портрет Таильмэ Ар Тамгиль на груди орка в исполнении Сульса должен был стать страшным оскорблением. Как только этого Жры угораздило в неё влюбиться?
Сначала Таильмэ находила у открытых арок своей комнаты охапки травы, которые Жры считал букетами. Потом он уяснил, что Темные предпочитают камни растениям, и стал таскать булыжники. Таильмэ пообещала пришибить его особенно тяжелым камнем, и Жры перешел на гальку. Сульс давал ему художественные советы, как разглядеть красоту камня. Красоту они рассматривали вдвоем, замачивая окатыши в бадье с водой. Сульс, как художественная личность видел в некоторых то степные просторы, то мрачные закаты над морем. Высыхая, камни становились однообразно серыми, и Сульс изобрел лак. Жры был ему благодарен — камни больше не тускнели. Запах лака не мог соперничать с запахом самого Жры, так что орк воспринимал его как должное. Таильмэ, может быть, и закопала Жры в гальке соответствующего ему аромата, но Правительница Инэльдэ не велела трогать того, кто избавлял несчастного Нэрниса от общения с орками.
Воительница прониклась масштабом будущей трагедии. Таильмэ надо было спасать. Уговаривать Даэроса взять Темную деву в поход к старой Малерне было бесполезно. Это могло лишь отсрочить грядущую неприятность. Жры, расписанный почти по всей поверхности, уже выглядел как внебрачный сын младшего Глиста, нежно облапивший папу. Что там Сульс изобразил спереди, следовало выяснить немедленно. Вайола рискнула:
— А посмотреть на портрет?
Художник был польщен вниманием и решил прерваться и дать отдохнуть стойкому орку.
— Пожалуй, можно. — Он стер тряпкой излишки краски со спины Жры. — Вставайте, Командующий! Искусство нуждается в зрителях!
Жры встал. Воительница ухватилась за косяк. В том, что Оружейник изобразит нечто страшное, она не сомневалась. Но жуткое существо имело одно очень неприятное свойство благодаря животу Жры.
Вайола присмотрелась и поняла, что на сей раз, глаза существа расположены не один выше другого, как обычно выходило у Сульса. Они располагались на одной линии. Еще бы — ориентирами художнику служила грудь Жры, а соски стали зрачками. Поэтому у монстра был волосатый лоб, не менее волосатый страшный нос и сильно беременный подбородок. Губы, изображенные вокруг пупка были настолько неприличны по сути, что Воительница смущенно отвела взгляд. Она предпочла считать, что чудовище вовсе не намерено целоваться, а собирается свистнуть. Художник работал с размахом, поэтому уши монстра терялись где-то в районе волосатых подмышек Жры, а щеки уплывали на слегка обвисшие бока орка. Всё это творчество было подпоясано ремнем и похабно намекало на продолжение где-то в штанах. Воительница мужественно представила себе путь художественной мысли и потрясенно изрекла:
