В 1939 году, когда Гитлер развязал вторую мировую войну, многие врачи Германии были мобилизованы в армию и работали в военных госпиталях. Доктор Флеминг оказался в их числе. Как и другим профессорам, ему присвоили звание полковника медицинской службы и назначили ординатором хирургического отделения одного из госпиталей. Тут он проработал почти четыре года. За это время он добился выдающихся успехов в области грудной хирургии. В руках этого изумительного мастера обыкновенный скальпель совершал чудеса. Благодаря неутомимой деятельности Флеминга не один десяток тяжелораненых, обреченных на верную гибель, остался в живых, а многие из них даже снова возвратились в строй. Если учесть, что на операционный стол к профессору Флемингу главным образом ложились высшие офицеры армии и флота, в спасении которых было особенно заинтересовано командование, то ценность Флеминга как хирурга приобретала особое значение. Поэтому, хотя он по-прежнему оставался чуждым нацистской идеологии и этого ни от кого не скрывал, руководители медицинского ведомства вплоть до последнего времени в открытый конфликт с ним не вступали. Но в 1944 году чаша терпения начальства переполнилась: антифашистские высказывания профессора были приравнены к пораженческой агитации, подрывающей боевой дух вермахта, и Флеминг очутился на восточном фронте.
Следует отметить, что в судьбе этого незаурядного человека немаловажную роль сыграла медсестра Элизабет Штокман. Эта худощавая женщина с маленьким птичьим лицом, на котором злобно сверкали два огромных серых глаза, была родом из Баварии. Ее мать, содержательница табачной лавки, до сих пор проживала в Мюнхене, а отец погиб еще в годы первой империалистической войны под Верденом. Муж Элизабет не вернулся из Испании, где он сражался против республиканцев на стороне мятежников.
Вдова кайзеровского майора воспитала свою дочь в духе ненависти к другим народам. «Отца твоего убили французы, брата вместе с подводной лодкой потопили англичане, дядя не вернулся с русского фронта, второго брата после мировой войны затравили евреи, и он вынужден был застрелиться, – напоминала она при каждом удобном случае. – Все народы Европы ненавидят немцев. И пока мы не истребим их как таракашек, житья нам не будет. Запомни это, доченька, и постарайся отомстить врагам нации».
Элизабет не забыла. Особенно сильно возненавидела она другие народы после того, когда получила извещение в черной траурной рамке о смерти своего мужа, самолет которого был сбит в небе Испании истребителями интернациональной бригады. Тогда она решила, что для победы над врагами одной ненависти к ним мало, надо лично участвовать в борьбе. С этой целью Элизабет поступила в национал-социалистскую партию. В то время в фашистской Германии шло быстрое развертывание современной массовой армии на базе рейхсвера, количественно и качественно вполне достаточной для развязывания новой захватнической войны в Европе. Призывы поступать в вооруженные силы следовали один за другим. Элизабет Штокман, работавшая в то время старшей медицинской сестрой в хирургическом отделении местной больницы, добровольно пошла в армию и стала служить в такой же должности в одном из военных госпиталей, дислоцированных в Вене. Ее усердие и преданность идеалам нацизма скоро были замечены новым начальством. А так как, не все военнослужащие отличались такой преданностью, а многие даже выражали свое недовольство милитаристской пропагандой в армии, то фашисты не преминули вовлечь Элизабет в свои грязные дела. Так она стала платной осведомительницей гестапо. Ей вменили в обязанность следить за персоналом госпиталя и регулярно доносить о политически неблагонадежных сослуживцах. Не прошло и месяца, как один за другим были уволены из госпиталя два врача, слывшие среди своих коллег либералами, а одна медсестра, обвиненная в распространении «марксистской заразы», исчезла в застенках гестапо.
