У Турханова сжалось сердце. Он догадался, что вызывают профессора Флеминга, но все же решил уточнить.
– Кого вызывают, сестер или врачей тоже? – спросил он. -
– Всех врачей хирургического отделения, а из сестер только меня, – не без гордости сообщила Элизабет. – Профессор Флеминг давно уже там, а мы выезжаем с минуты на минуту.
– Что же там стряслось?
– Красные тяжело ранили одного из самых лучших наших летчиков. Нам доверена его жизнь. Предстоит тяжелая операция. Другие хирурги, боясь ответственности, отказались оперировать, но наш главврач заверил, что профессор Флеминг спасет для люфтваффе лучшего аса.
– Но, кажется, госпиталь меняет дислокацию?
– Да, ночью вы будете в Кракове, а мы прилетим туда завтра. Профессор просил передать, чтобы не волновались и для дальнейшего лечения ничего самостоятельного не предпринимали. Он сам вылечит вас.
Это означало, что профессор обещает помочь ему бежать из плена после приезда на новое место дислокации. Конечно, это лучше, чем ничего, но отказаться от хорошо подготовленного побега тоже было не легко. С досады хотелось рвать и метать. Элизабет заметила его волнение, но истолковала его по-своему.
«Бедненький. Как он расстроился! – не без удовольствия воскликнула она про себя. – Видать, он действительно привязался ко мне. Право, будь он чистокровным арийцем, я первая бросилась бы в его объятия».
– Особенно не переживайте, – с грустью промолвила она. – Мысленно я всегда буду с вами, а если понадобится поддержка, не стесняйтесь, пишите мне – я сделаю все, что в моих силах.
– Благодарю вас! – пробормотал Турханов, стараясь скрыть свое отвращение к этой сентиментальной «людоедке», как называл ее иногда рассерженный Флеминг…
Паровозный гудок прервал это странное свидание. Элизабет понимала, что надо поскорее- уйти, но все продолжала стоять на месте, пожирая полковника своими огромными глазами. Ей хотелось еще немножко побыть вместе с ним, но обстоятельства были против нее. Послышались голоса, в коридоре забегали люди. В любую минуту они могли появиться и здесь. Надо было поспешить. Она достала маленькое зеркальце, поправила прическу, напудрила свой птичий носик, подкрасила губки и последний раз окинула Турханова опечаленным взглядом.
– Прибыл железнодорожный состав, сейчас начнется погрузка. До вечера вы должны покинуть Варшаву. До скорого свидания, мой дорогой! – сказала она.
Полковник молча проводил ее до двери, а потом подошел к окну и выглянул на улицу. На трамвайных путях стоял санитарный поезд. Крыши и стены вагонов помечены были красными крестами. Погрузка уже шла полным ходом. Тяжелораненых и больных, не способных двигаться самостоятельно, санитары подносили к вагонам на носилках, выздоравливающие, ковыляя на костылях или же с большим трудом, прихрамывая, подходили сами и занимали места по указанию дежурного врача.
