– Да, Цыган, – ответил Чирок, – вот, вернулся.
"Кто же из них Цыган?" – озадачился я. Оба имели черные как смоль волосы и густые сросшиеся брови, но тот, что сидел за столом был чуть ли не вдвое выше того, что примостился сбоку. Мелкий тем временем продолжал:
Два сапога – пара. Хотя каждый на свою ногу. [38]
– И правильно. Я знаю, почему ты вернулся, Чир. Потому что там закона нет. Тот закон, что там – не для людей, а для бумаги. А у нас все по-человечески. Как Цыган завел, так и живем. Верно я говорю?
– Верно, Цыган, – подтвердил Чирок.
– Ну ладно, – неожиданно буркнул великан поднимаясь.
– Да-да, – отозвался тот, что поменьше, и опять обратился к нам, – Все дело во власти, верно? У них там власть принадлежит непонятно кому и непонятно почему. А у нас порядок всем понятен: хочешь получить власть – выходи на ринг. Право сильного очевидно. Верно я говорю?
– Верно, – отозвались мы хором.
Между тем здоровяк, ссутулившись, ушел вглубь комнаты и уселся перед экраном шикарного телевизора. Судя по картинке на экране, в его огромных лапах сейчас был джойстик детской телеигры. Я сделал деревянное лицо, чтобы не выдать своего изумления.
– А если кто-нибудь побьет Цыгана, – продолжал мелкий, глянув на громадную фигуру, склонившуюся над игрушкой, – Победит, станет здесь главным… Кто же усомнится в его праве!?
– Никто, Цыган!
– Ну ладно, заболтался я… Кто твой друг?
– Его зовут Рик, он книжник – пояснил Чирок.
Я не люблю называться чужими именами, благо своих хватало.
– Добро пожаловать, Рик, – он повернулся к Чирку, – Порядки известны?
– Никаких калориферов, жратва только на кухне, драки только на ринге… Вроде все? Новых правил не появилось?
– И никаких фонарей на краю. Не должно быть видно света снизу. Ребята покажут ваше бунгало.
* * *
"Бунгало" здесь назывались те самые палатки, которые я видел по дороге. Свободного для нас не нашлось, и "ребята" с удивительной легкостью соорудили новое из трехметровых реек и пленки. Минут за двадцать с помощью нехитрых приспособлений они возвели куб с ребром в три метра и забросили туда два уретановых мата и ящик в качестве тумбочки.
На том куске, который занавешивал вход, жирным фломастером написали "Рик" и "Чиркаш". Небольшая перемена имен была слабой защитой, мы больше надеялись на то, что сюда агенты Герберта Иноэ не доберутся.
С тех пор, как я чудом спасся, унеся в своей голове несколько адских партитур, у меня были три задачи, не дававшие расслабиться. Во-первых, надо было скрываться, чтобы Иноэ нас не нашел. Для него эти партитуры были больше, чем ценностью. Они были его оружием и его сущностью. Пока я был жив, для него всегда оставался риск, что в мире появится второй Герберт Иноэ с теми же способностями и с ним придется делиться доходами, властью, влиянием. А где второй, там и третий, десятый, сотый…
