— Верно, верно! — с жаром ввязался в разговор Адам. — Выведи фюрер нас из котла, опять бы шум на весь мир о его полководческом гении, о чуде, совершенном им!
— Что ж, — с напускным хладнокровием пробормотал Шмидт, — уж теперь у меня нет никаких сомнений в том, что оба вы изменники. И вы ответите за эти слова перед фюрером.
— Вряд ли мы его увидим, — с невеселым смешком сказал Адам.
— Фюрер, фюрер! — в бешенстве заговорил Зейдлиц. — Я уверен, черт побери, что недалеки те времена, когда миллион преступников, окружающих фюрера, чтобы обелить себя, все свалят на него.
— Вам остается только одно — сдаться русским.
— Да, это был бы самый разумный шаг в моей жизни, Шмидт, — сумрачно согласился Зейдлиц. — Но во мне еще сидит вовсе не нужное теперь чувство долга. Не перед фюрером, я отрекаюсь от него, слышите, Шмидт. Я солдат и, увы, привык к подчинению. Но если бы командующий сказал мне: «Вы свободны в своих действиях, Зейдлиц», — я бы стянул с себя панталоны, ибо другой материи для белого флага у меня нет, и, прицепив их к палке, вышел бы к передовым позициям русских.
Адам, как ни тяжел был разговор, рассмеялся, представив генерала с развевающимися на палке подштанниками. Шмидт тоже фыркнул.
Зейдлиц слез с парты, размял плечи, прошелся по комнате.
— Долго будет спать командующий, Адам?
— Кто знает.
— А морозы все сильнее, — заметил Зейдлиц.
— Господи! Страшно представить, что только терпят солдаты там, — заметил, сурово нахмурившись, Адам.
— Да, да, холод ужасный, и я решил не бриться, — сказал Шмидт. — С бородой как-то теплее, вы не находите?
— Очередная оригинальность, — сквозь зубы процедил Адам. — Вам холодно! А каково тем, кто в блиндажах и траншеях?
— Они начинают потихоньку вылезать из своих нор и сдаваться, — заметил Зейдлиц. — Кстати, Адам, спросите командующего, что делать с русскими пленными. Мне нечем кормить их. Конина на исходе.
— Хорошо.
— Я принес подарок командующему. — Зейдлиц вынул из кармана продолговатую пачку.
— Что это? — спросил Шмидт.
— Печенье.
— Позвольте, позвольте! — заторопился Шмидт. Он вынул очки и принялся рассматривать пачку печенья. — Чье это изделие? Не французское ли?
— Нет. — Адам прочитал надпись на пачке. — Это русское. Как оно попало к вам?
— Адъютант нашел в блиндаже, покинутом русскими солдатами.
Шмидт вскрыл пачку, попробовал печенье.
— Прелесть, черт побери. Что-то с кофе или с какао. Однако они мастера, эти русские!
— У русских вообще превосходная еда, — авторитетно заметил Адам. — Я как-то обедал у русского военного атташе в Берлине. Какие там были блюда, какая рыба!… А водка!…
