— Я?
— Могу принести приказ.
Генерал-полковник помолчал. «Ах, вот как! Значит, есть документы?»
— Когда я подписал приказ?
— При вступлении в эту область.
— Этого не могло быть!
— Тем не менее, — усмехнулся Шмидт, — вы его подписали. Быть может, вы не вникли в суть дела и подписали механически. Возможно, ваши мысли в тот момент действовали в ином направлении. Но факт остается фактом. Что делать, господин генерал-полковник. Все мы связаны одной веревочкой и все понесем ответственность…
— …понесем ответственность, — повторил генерал-полковник…
— …поэтому-то я вчера и сказал вам: германские генералы не имеют права сдаваться в плен большевикам.
— Да, да, конечно.
— Кроме того, господин генерал-полковник, русской разведке отлично известно, кто именно в германском Генеральном штабе разрабатывал план нападения на Россию. Равным образом они знают, что автор плана и тот, кто привел свою армию, куда еще никогда не ступала нога германского солдата, — одно лицо. И это лицо — вы!
Последние слова Шмидта прозвучали подобно выстрелу из пистолета.
— Я понимаю это, Шмидт, — устало сказал генерал-полковник. — Простите, еще одну минуту. Приказываю распустить эйзацкоманден, а людей ее послать рыть траншеи.
— Это уже сделано. Поскольку у них иссякли возможности деятельности…
— то есть они ликвидировали всех, хотите вы сказать?
— …мы нашли целесообразным занять людей команды другими работами.
— Хорошо. Прошу немедленно найти тот приказ и прислать мне. Сейчас же. Без промедления. Идите.
Шмидт вышел с непроницаемым лицом.
«"Одной веревочкой…" — вспомнились генерал-полковнику слова начальника штаба. — Одной веревочкой с людьми вроде Гиммлера! Бог мой! Отныне я сообщник этого мерзавца — штандартенфюрера СС и Шмидта, которого знать не знал восемь месяцев назад… Кстати! Почему так внезапно был снят мой предыдущий начальник штаба и заменен Шмидтом? Почему на все мои возражения не последовало ответа? Почему Йодль, когда я через фельдмаршала Вейхса выразил свое удивление и протест, передал мне, чтобы я не вмешивался в функции оперативного управления главного командования? И почему всякий раз, когда мы в разговоре с Адамом упоминаем имя Шмидта, Адам подозрительно усмехается? Что он знает? Что скрывают от меня? Быть может, кто-то стоит тенью за спиной Шмидта?…»
Генерал-полковник встал и, тяжело ступая, прошелся по комнате. Серый, унылый день… «Вот уже начался новый год! С новым счастьем, ха-ха! С новыми радостями, ха-ха! С новыми успехами, ха-ха!»
