— Откуда тебе знать?
— Это бормотал сегодня во сне командующий, а я слышал. Он долго ворочался на кровати, потом заснул и начал бредить. Давай три сигареты!
— Мне не надо спать, не надо видеть кошмаров и не надо быть командующим армией, чтобы знать это.
— Нас наверняка всех перебьют, — сказал Хайн.
— Кто знает! Дай закурить. — Толстяк Эберт затянулся и продолжал: — Я перехватил разговор двух русских командующих. Они рассуждали о наших пленных, куда, мол, их девать. Не похоже, чтобы их решили прикончить всех до одного.
— Может, в самом деле они не людоеды, эти большевики, Эберт, а? — с надеждой спросил Хайн.
— Ты дурень! — с видом знатока сказал Эберт. — Воюешь с русскими полтора года и не знаешь их, вот что я скажу тебе. Они такие же люди, как мы с тобой.
— Нам говорили другое. — Хайн вздохнул.
— Мало ли какую чепуху вбивали в наши пустые головы. Разница между нами и русскими, я говорю об этой войне, лишь в том, что сначала мы колотили их, теперь они принялись колотить нас. И, видно, всерьез.
— Ну, не расколотят же они всю германскую армию, — неуверенно возразил Хайн.
— Все армии для того и существуют, чтобы уничтожать или быть уничтоженными, — философски заключил Эберт. — Боюсь, как бы этого не случилось с нашей армией. Больно уж крепко русские взялись за нас. Ты знаешь, — шепотом добавил он, — по-моему, наши здорово просчитались там, на верхах. Не приняли в расчет того, что из себя представляет русский солдат, хотя, черт побери, они могли бы вспомнить, как они дрались с нами в прошлую войну.
— Солдат как солдат, — вяло отозвался Хайн.
— Конечно, — с высокомерным презрением начал Эберт, — кое-кому из генеральских холуев не довелось видеть русского солдата лицом к лицу…
— Ну-ну, ты не очень-то! — вспылил Хайн.
— …А вот мне, — презрев замечание Хайна, продолжал Эберт, — пришлось хлебнуть с ними горюшка. Нет, Хайн, это, брат, такой солдат, такой солдат!… В отличие от тебя, щенок, мне пришлось побывать на передовой. Никогда не забуду зиму прошлого года под Москвой. Нам пришлось отбивать атаку русских; это было в голой степи, в голой оледеневшей степи, а мороз был такой, что язык примерзал к нёбу, кишки к ребрам и мозги к черепной коробке. Вот какой был мороз в те дни, да еще с ураганным ветром, который пробивал тебя насквозь! Русские шли на нас, а мы косили их пулеметами, они падали, как подрубленные деревья. Их атака захлебнулась. Она дорого стоила нам, но и русским обошлась не дешево. Ну, наши офицеры думали, что это, слава богу, конец, что русские перебиты, а кто не убит, наверняка промерзнет до дна желудка. А через несколько часов, ты слышишь, эти люди, которых мы считали трупами, поднялись с промерзшей земли и опять навалились на нас. И гнали нас по степи, и мы драпали от них, словно ветер, который и в тот день не собирался щадить нас. Вот они какие!
