Таким образом, во второй половине сентября в Афины приехал человек, мало похожий на прежнего Даниеля Лорансона, а точнее — почти совсем на него не походивший. Изменилось как бы само его естество. Не только политические воззрения, но взгляд на себя, на жизнь, на будущее.
И вдруг, после часа мутной говорильни, когда он уже не мог спокойно глядеть на тупую харю полуграмотного придурка из «Прямого действия», Даниель внезапно насторожился:
— Во Франции, — говорил этот тип, — развитие исповедующих революционное насилие организаций, когда-то довольно хорошо вписывавшихся в объективный контекст реальности, мало-помалу сошло на нет, уступив место старческому топтанию на месте, поскольку их руководители ушли в сторону и решили попытать счастья в новой философии, либеральной журналистике, уповая на то, что именно они дают больше возможностей если не изменять Историю, то без особой траты сил, без жертв снискать популярность и прорваться к кормилу…
Он явно целил в таких людей, как Жюли, Жесмар, Сергэ, Ролен, во всех его давнишних друзей. И тут Лорансону в голову внезапно, как вспышка, пришла идея. Сейчас, когда дойдет черед до обсуждения практический действий, он сам заведет речь о необходимости возобновить активные действия против высоких персон военно-индустриального комплекса, о которых в начале своей речи упомянул этот субъект. И предложит самого себя в качестве потенциального кандидата для подготовки акций, напирая на знание страны и людей. И как раз во время этой подготовки он, воспользовавшись посредничеством Сапаты, войдет в контакт с Эли Зильбербергом и другими, и они вместе попытаются выскочить из того мира, где всем правит террор.
Даниелю повезло: его предложение приняли. Сделав его как бы посредником и вестником грядущих убийств, ему дали многозначительную кодовую кличку — Смерть-Медиа. И в октябре послали в Париж с инспекционной миссией.
Он раскрыл «Либерасьон», пробежал глазами первые страницы, и, по правде говоря, в нем понемногу начала закипать ярость. Какое интеллектуальное падение, размягчение мозгов, дряблость политического нерва, подумать только, что эти бедняги в большинстве своем когда-то были революционерами!
Он даже помечтал о том, как бы их примерно наказать.
Например, Сержа Жюли. Его можно было бы выкрасть и подержать где-нибудь в укромном месте. Не позволять ему ни спать, ни пить, ни жрать, ни пойти в сортир, ни дрочить, пока не прочтет наизусть, причем не упустив ни единого слова, какую-нибудь из главок его собственной книжки 1969 года «Вперед, к гражданской войне». Посмотреть бы тогда на его испуганную морду! Небось у него было бы такое же дурацкое лицо, как в клоунских телешоу с Бернаром Тапи!
