Он пах, как… впрочем, как самый обыкновенный воздух.
Хотелось бы сказать, что он имел аромат свободы, или цветов, или же детей, играющих со щенятами, или чего-то еще в этом роде, но ничего подобного. Он пах просто воздухом. Впрочем, хорошо хоть не воняло хлоркой и мочой, от одного этого меня переполнило счастье.
— Что, опять в отпуск, Мило? Как на этот раз? Надолго? На месяц? На два? — принялся поучать Терри.
— Ну вот, поехали. Можно хоть раз обойтись без нотаций и не портить мне радость от первого дня на воле?
— Просто спросил. Раз уж ты поселишься у меня, я, пожалуй, имею право узнать, как долго это продлится.
— За решетку я больше не вернусь, — заявил я. — Никогда.
— Да ты что? Правда? Опять решил завязать? Вот здорово.
— На сей раз так и будет. Точно тебе говорю. Не собираюсь провести остаток жизни в тюряге. Это исключено.
— Боже мой, жалко, что я не требовал с тебя по «штуке» каждый раз, когда ты говорил: «Все. С прошлым покончено. Я изменился. Дайте мне шанс», — глумился Терри; я и представить не мог, какого он обо мне мнения. — Но не успеешь опомниться, как какой-нибудь ублюдок уговаривает тебя помочь ему сбыть груз краденого кирпича иди укрыть угнанную тачку или же втягивает тебя еще в какое-то сомнительное дельце, — и ты опять в камере, недоумеваешь, как снова оказался таким придурком, и клянешься, что это в последний раз.
Но как бы не так, Даррен. И все потому, что ты — идиот. Об этом можно кричать сколько угодно, только вряд ли до тебя когда-либо дойдет. Ты не способен усваивать уроки.
— Скажи-ка, ты заранее подготовил эту замечательную речь?
— Да.
— Впечатляет.
— Спасибо.
— И все-таки ты ошибаешься. Согласен, все сказанное в определенной мере справедливо. В прошлом я действительно совершал идиотские поступки, но эти дни минули. Я вывел для себя несколько простых правил, и если смогу придерживаться их, то никогда не вернусь за решетку.
— Что еще за правила?
— Никогда не прикасаться ни к чему, что вызывает подозрение. И даже не помышлять об этом.
— Что ж, удачи тебе, дружище. Только не обижайся, если я больше не пойду вносить за тебя залог.
— Не буду. Я действительно изменился, но не вправе винить тех, кто мне не верит, — признал я. — Мое дело — доказать. Вот, например, сегодня утром я заметил, что одна старушенция обронила десятку, и сообщил ей об этом. Я сказал: «Эй, гляньте, у вас выпало десять фунтов», и если бы не я, бабка даже этого бы не заметила.
— Правда? — спросил Терри и как-то насмешливо на меня поглядел. — Да ты гонишь. На твоем месте я бы ее загреб, — заявил он, чем совершенно взбесил меня.
