— Кто? Ты? Ты правда кого-то подстрелил? Кого? За что? Давай-ка колись, чувак, кому ты там продырявил зад? Восполни-ка пробелы.
— Так, одному трусу в Боснии. Нас туда ненадолго забросили с миссией ООН.
— И зачем ты в него стрелял?
— Он удирал, я не хотел этого допустить, — изложил мой друг таким тоном, будто в мире нет ничего более очевидного, и у меня сложилось впечатление, что именно это он и сказал в свое оправдание, когда предстал перед трибуналом.
— Но ты ведь его не убил?
— Нет. Всего лишь продырявил штаны. Он не пострадал. То есть, конечно, пострадал: он вопил как резаный и все залил кровью. Ну, ты ведь понимаешь, что я хочу сказать. Он выжил… вроде.
— Ну и психопат же ты, — заключил я, но Гуди лишь пожал плечами. — Интересно, что при этом чувствуешь? Ну, когда в тебя врезается пуля.
— Не знаю. Их языком я не владею, так что и не спрашивал. Но, кажется, боль довольно-таки жгучая.
Вот в такой манере некоторое время и продолжалась наша беседа, Гуди постоянно обходил вопрос своей службы в рядах вооруженных сил, так что становилось ясно: он либо не желает вдаваться в воспоминания, либо хочет приберечь их для себя. И его можно понять. Я никогда не служил в армии, так что толку разговаривать со мной на эту тему? Я — лицо гражданское и никогда не вникну во все тонкости дерьмовой армейской жизни, расскажи он мне об этом хоть целую сотню раз. Так какой смысл напрасно сотрясать воздух? В отношении тюрьмы я вел себя аналогично. Разумеется, если бы я повстречал какого-нибудь рецидивиста, мы, вполне возможно, обменялись бы уголовным опытом и впечатлениями за кружечкой-другой пива, но обсуждать подобное с людьми, ни разу не знававшими ужасов тюремного заключения, не совсем корректно. Наверное, такое чувство испытывает представитель любого рода деятельности. Если вам не приходилось учиться на дантиста, то вам вряд ли удастся поддержать разговор о зубах даже на уровне местного пломбировщика дырок, повстречай вы его в пабе. В конечном итоге разговор вместе с пивом плавно перетек в другое русло, а свои вопросы я решил отложить до лучших времен.
Хотя русло, куда, собственно, направился наш разговор, не совсем совпадало с моими интересами.
— Ты уже виделся с Норрисом? — поинтересовался Гуди.
Я поведал ему о нашей короткой встрече в ночь после моего возвращения и о его исчезновении после нападок Терри.
— А что?
— Да нет, ничего. Просто он тебя искал, чтобы перекинуться парой словечек, но при Терри разговаривать не мог, — объяснил Гуди и с заговорщическим видом вдруг перешел на шепот. — Что-то по поводу работы.
