— Какая еще Камиль?
— Та самая журналистка. Слушай, эта длинная история. Расскажу вкратце. Она купила их сегодня утром и оставляет их здесь, у меня.
— Ты шутишь?
— Боюсь, что нет. И еще... она поживет тут дня два.
Это заявление было встречено гробовым молчанием Гейба.
— Это часть сделки... соглашения, которое мы заключили, — пояснил Джонно.
— Это... это... замечательно.
Джонно простонал. Он понимал, что брату не терпится задать ему массу вопросов, поэтому поспешил продолжить:
— Нет тут ничего замечательного. Она собирается написать заметку для своего журнала. А я не хочу, чтобы она вернулась в Сидней и рассказала всему миру, что жизнь моя легка и непринужденна, что мне и нужно только поставить ее скот в загон и, расслабившись, плевать в потолок. Не уж! Я ей покажу кое-что из реальностей деревенской жизни.
— Отлично, — усмехнулся Гейб. — Мотивы у тебя высокие и благородные, старик.
— Мотивы? Ты о чем?
— Да нет, ни о чем. — Голос Гейба подрагивал от еле сдерживаемого смеха. — Просто я рад, что после столь длительного отвращения ко всем бросавшимся на тебя женщинам в тебе проснулись нормальные реакции.
— Успокойся, Гейб, я не собираюсь ухаживать за ней. На самом деле, — добавил Джонно, повысив голос для убедительности, — я намереваюсь показать ей, что в жизни скотоводов нет ничего романтического.
Гейб снова усмехнулся.
— Все, что я могу тебе на это сказать: не подпускай ее близко к Пайпер. Моя жена разобьет в пух и прах все твои доводы.
Камиль болтала с Мэгом, когда Джонно бесшумно прошел через дом на заднюю веранду. Она сидела, наклонив голову, и чесала кота за ухом. Темные волосы ниспадали волной локонов, в которых играли огненно-рыжие отсветы заходящего солнца.
Девушка обернулась на звук его шагов. Ее карие глаза сияли. Джонно ощутил неожиданный приступ желания.
Черт побери! Каждый раз, когда он видел ее, его поражало, насколько она привлекательна.
И проблема была не только в его реакции на нее. Камиль вела себя так, словно все на его ферме было замечательным, забавным и интересным, как в детском парке аттракционов. И как ей втолковать, что жизнь в сельской местности тяжела, особенно для женщины, и что в ней нет ничего романтического?
С той минуты, как они оставили ее взятую напрокат машину в гараже Муллинджима и сели в его грузовик, чтобы ехать на ферму, Камиль не переставала восхищаться суровой красотой края: огромными пастбищами, голубым бескрайним небом и холмами на линии горизонта.
