Я поднял холодный артефакт, переливающийся темно-бордовыми бликами в призрачном свете утреннего солнца, размытым пятном всплывающего над деревушкой. И с криком, полным злости и обиды, со всей дури приложил бесполезную игрушку о стену мастерской.
Раздался глухой «клац».
Артефакт отпрыгнул в сторону, отколупнув несколько крошек от кирпича. Ничего.
Я присел рядом с Гостом и слегка прижал кровоточащую рану, прекрасно понимая, что этим жестом псевдомилосердия лишь дарю ему отсрочку, но отнюдь не избавляю от неминуемой смерти.
Неписаные сталкерские законы в принципе позволяли мне в сложившейся ситуации добить приятеля и отправиться по своим делам. Никто не посмел бы осудить вольного бродягу, бросившего напарника в обстоятельствах, когда помочь уже невозможно.
Законы позволяли. Совесть — нет.
Смейтесь сколько угодно, братцы! Глумитесь. Или, быть может, вы думаете, что у сталкеров нет совести? Вы ошибаетесь. Она есть. Просто не слишком часто соизволяет просыпаться, но уж коли прихватит — не отвертишься…
— Какое самоуправство.
Я аж подпрыгнул от неожиданности. Кто-то сумел подкрасться незамеченным, пока я предавался праведной скорби! Кто-то нагло воспользоваться слабостью закручинившегося сталкера Минора!
Уже через миг я держал на мушке обладателя ворчливого голоса и готов был разрядить в сутулую фигуру остатки боезапаса.
Человек стоял возле дальнего края мастерской, оперившись на дуло здоровенного ручного пулемета, и не делал попыток поднять оружие или сместиться за угол здания. Он был высок и слегка горбился, как многие люди, с детства привыкшие стесняться своего выдающегося роста. На ногах — исполинские ботинки размера 48-го, не меньше. Крепкие шаровары защитной расцветки, портупея с целой гирляндой подцепленных мешочков и подсумков, брезентовая куртка, небрежно застегнутая до половины.
Не узнать этого типа было бы признаком полного дилетантства. Ведь, прямо скажем, не многие могут себе позволить расхаживать по болоту без дыхательной маски.
— Тебе кто разрешил, паскуда фонящая, на моей территории мутантов на вентили насаживать? — сварливо осведомился Болотный Доктор, взирая на меня из-под капюшона.
— Помоги, — сорвалось с моих губ. — Пожалуйста. — Доктор перевел взгляд на бледного, как смерть, Госта, вздохнул и покачал головой. Спросил:
— Шею поцарапали, что ль?
— Артерию, кажется…
— Алтелию, кажесся, — перебил Доктор, нарочно картавя и дразнясь. — Не фиг моих кровососущих изводить.
