- Карлотта, я много думал над тем, что произошло - это безумно опасно, у нас ничего не получится. Я хочу пойти в полицию. Если в этом участвует Дарелл, он поймет и поможет.
- Джонни, не смей этого делать! Ты что же хочешь всех нас погубить?!
- Вот почему мне и нужно увидеть тебя, любовь моя. Поставить точки над "и".
- Я приеду. Скажи куда.
Он помедлил и сказал:
- Маунт Вернон. Напротив железнодорожного вокзала.
Все. Пути назад нет.
- Жди меня, - промолвила она. - Я осторожно. Нельзя допустить слежки, понимаешь? Жди меня.
- Да, Карлотта. - Его охватило чувство абсолютной незащищенности. Ничего не говори Хустино. Приезжай одна!
- Конечно. Только так.
Она положила трубку и повернула голову, чтобы встретиться с язвительным взглядом Хустино.
- Ну, ты все слышал.
- Дерьмо! Я был прав. Он предаст нас. И ты сглупила, разговаривая так долго. Полиция наверняка подслушивает.
- Вряд ли она зашла так далеко, - бросила Карлотта. - Да я ничего особенного не сказала.
- Полиция рассчитывает, что ты сообщишь о его звонке. И ты это сделаешь.
- А как это обставить, Хустино?
- Скажешь, что звонил в жутком состоянии, почти в истерике, и говорил о вещах, тебе абсолютно не понятных - дескать, совершил нечто ужасное и никогда не вернусь. Выскажи предположенип, что он мучается угрызениями совести и может покончить с собой.
Карлотта изобразила подобие улыбки:
- Хорошо. Очень хорошо.
- Значит, ты хочешь, чтобы я поехал за ним?
- И немедленно! - сказала она.
Хустино разразился отрывистым лающим смехом.
- Прекрасно, дорогая, что мы понимаем друг друга. Но ты знаешь, во что это тебе выльется.
- О, да.
- Как я захочу?
- А разве бывает по-иному? - улыбнулась она.
- Попробуем что-нибудь новенькое, - подчернуто произнес он.
Казалось, в Хустино взыграло желание и он готов овладеть ею прямо сейчас.
- Заметано?
- Да.
Карлотте было известно это "новенькое". В отсутствие Дункана Хустино приходил к ней и заставлял предаваться такому разврату, о котором она лишь читала или ненароком от кого-нибудь слышала. Методично приучал к боли и жестокости, называя извращения проявлением страсти. Такова была часть платы за его послушание. А вот когда он сыграет свою незаменимую роль и изгнанники снова обретут власть на родине, уж она с ним расквитается!..
11
Дарелл заканчивал прослушивание телефонного разговора. Возле окна снятой комнаты с полевым биноклем в руках стоял Берни Келз, парень невысокого роста, темнокожий, с умными карими глазами и густой копной черных волос. Бинокль давал не очень четкое изображение тонувшего в тени интерьера кабинета Генерала, зато безошибочно различались находившиеся в нем Карлотта Кортес и Хустино.
