Я бегу. Быстрее, чем кто-либо на моей памяти. Ноги плавно скользят по пересеченной местности, тело послушно лавирует, чтобы избежать столкновения со скалами, кактусами и стволами мертвых мескитовых деревьев, торчащих будто копья на фоне ясного неба. Бледный свет почти полной Луны освещает путь, и мое ночное зрение настраивается автоматически.
Их запах — обжигающая смесь страха и возбуждения от погони — манит за собой. И я хочу, я жажду этого!
Два охотника бегут прямо передо мной, скрываясь в тени, чтобы не быть узнанными. Ничего! Когда они насытятся, придет моя очередь…
Я делаю бросок вперед, дрожа от нетерпения. Сильный запах ударяет в нос, и я слышу, как добыча падает — одно тело, потом другое. У меня урчит в животе от голода. Кровь. Много крови… Но где они?
Туман застилает глаза. Мои органы чувств внезапно «выключаются». В фокусе остаются лишь следы крови. Я прорываюсь сквозь кустарник, раздирая в кровь лицо, руки, тело, но боли словно не существует. Они — там, впереди, у озера, рядом со скамьями для пикника; распростерты на маленьком пространстве. Двое, истерзанные и окровавленные. Аромат разорванной плоти манит меня. Я оглядываюсь: охотники уже далеко. Ни души вокруг — мертвые тела и… я.
Я приближаюсь и замечаю двух оленей — маленьких, беззащитных, пятнистого окраса. Слишком маленьких, чтобы спастись от преследователей. Я наклонилась, рука двигается согласно внутреннему приказу; тело само знает, что делать. И я кричу, потому что вижу, что лежащий окровавленный труп — не олень, а мой кузен Марти…
Знакомая вибрация докатилась до бедра в момент, когда я крутанула руль: правая передняя шина моего «лендровера» соскочила с асфальта на придорожный бугор, покрытый гравием, и подняла облако пыли…
Черт! Хватит уже думать об этом, тем более за рулем. Может, пора совместить мой цикл сна с ночным временем суток, как у всех нормальных людей? Да уж — нормальных… Если игнорировать очевидный факт.
Щекочущая вибрация повторилась. Чертов мобильник! Нужно привыкать к этой штуковине! Я вытащила телефон из кармана, оставив одну руку на руле, и приложила его к уху:
— Алло?
— Кейра?
— Привет, Марти!
Ну конечно! Надо было посмотреть на часы, прежде чем ответить. Кто еще способен позвонить в три часа дня (для меня это рано)! Кроме того, за кого я несла ответственность, кто был причиной моей неудовлетворенности и частым гостем последних кошмаров? Разумеется, мечты о смерти кузена — продукт моего заплутавшего воображения, поправшего и менее братские чувства. Даже думать об этом страшно… В конце концов, два года — ровно на двадцать четыре месяца дольше, чем можно выдержать, когда пасешь человека тремя годами старше тебя, да еще такого надоедливого. Последняя серия кошмаров заставила меня подумать об изменении своих выводов. Эти образы не годились в качестве пищи для ума психоаналитика — они заставили бы вопить любого потенциального Фрейда.
