Мы несколько минут молча смотрели в пустоту ночи, пока я не задала свой вопрос:
— Так… Что ты собирался сказать мне?
— По поводу крови?
— Да, конечно.
— Я не знаю…
— И все-таки?
Он ответил, не глядя на меня:
— Это человеческая кровь.
Я повернулась к нему, помолчала в течение нескольких долгих мгновений и затем взглянула ему в лицо, пытаясь прочесть невысказанное.
— Ты хотел рассказать мне? — спросила я в конце концов.
Тишина…
— Ведь хотел?
Он ничего не отвечал.
Я закрыла дверь и вслед за ним вернулась в дом.
— Все вы одинаковые!
— Кто все? — Голос Адама был тихим, как будто он боялся сказать что-нибудь не то.
— Мужчины, — ответила я. — Люди, вампиры — кто бы вы ни были, все одинаковые. И поступаете один к одному. Семья направила ко мне старшего брата, почему-то решив, что я не смогу сама о себе позаботиться.
Его мягкий голос остановил мою тираду на середине:
— Это потому что мы… любим тебя. Только поэтому.
Я повернула голову к нему:
— Тогда надо прекратить все это к чертовой матери…
— Прекратить любовь? — Адам последовал за мной в гостиную.
Прежде чем я смогла его остановить, он взял бутылку вина, выхватил у меня из руки стакан и заново наполнил его.
Я взяла у него стакан и сделала большой глоток.
— Прекратить покровительствовать мне! — сказала я, раздраженная его ровным тоном.
— Ладно, я сделаю, как ты хочешь, — произнес он улыбнувшись.
Я плюхнулась на диван, стараясь понять, что конкретно меня раздражало.
— Этот твой… брат, ты говоришь?
— Да, кровный брат, честное слово.
— Он — хищник?
— Не то слово! — ответила я. — Оборотень, называй как хочешь, суть от этого не меняется.
— Я вижу.
Он смотрел на меня без всякого выражения на лице, словно его мозг обрабатывал полученную информацию.
— Хочешь еще вина? — спросил он наконец.
— Конечно. — Я вздохнула с облегчением.
Он, казалось, все еще размышлял.
Адам взял новую одну бутылку с маленькой винной стойки и подошел ко мне. Он сел слева, поставив бутылку на кофейный столик, и зажег стоявшие на нем свечи. Я выключила настольную лампу. Он улыбнулся, поймав мой взгляд, но ни слова не сказал.
Я наблюдала за тем, как он открывал бутылку и наливал вино с видом опытного сомелье. Он выбрал шираз. Гранатово-красный цвет мерцал в ярком белом свете. Мои глаза сузились от наслаждения, которое доставляли отблески свечного пламени в алой искрящейся жидкости. Я медленно глотнула, смакуя послевкусие, — всегда предпочитала густое красное терпкому белому.
— Итак, ты думаешь, что Олбрайты подкинули оленью голову? — Его вопрос изменил мое настроение.
