— Этот тип, что встретит тебя в Нью-Йорке… Он твой близкий друг?
— Роберт? — переспросила Патриция, очнувшись от невеселых раздумий. — Да. Очень близкий.
— Ага… — Молодой человек стиснул зубы и нахмурился. Это не ускользнуло от глаз его спутницы. И Патриция весело защебетала о пустяках, надеясь светской болтовней отвлечь спутника от мрачных мыслей.
— Славно будет снова повидать их всех. Разумеется, Роберт часто бывает здесь, он постоянно в разъездах, но вот Хиллари я уже целую вечность не видела. Хиллари — это его мать. Она-то и научила меня шить. И на малыша посмотреть ужасно хочется!
— На малыша?
— У Роберта и Сузан родился сынишка, ему уже почти шесть месяцев.
А, понятно… Он женат, этот Роберт! Мартин улыбнулся, настроение его явно улучшилось. Он получил ее посадочный талон и, прощаясь, весело чмокнул в щеку.
— Желаю хорошо провести время. Поскорее возвращайся ко мне!
"Поскорее возвращайся ко мне!" Эти слова эхом звучали в ее ушах, пока она сидела у окна, глядя на мерцающие огни аэропорта. Удрученная, подавленная…
Чем? Инцидентом в ресторане?
Конечно, нет. Просто это оказалось последней каплей. Она поняла: давно зародившиеся подозрения, которые она гнала прочь, скорее всего, соответствуют истине.
Итак, Мартин Сазерленд производит впечатление человека сильного, надежного, ответственного, а на самом деле… легкомысленный бездельник. Вертопрах, на которого нельзя положиться. Как ее отец… Патриция обратилась мыслями к прошлому: первые месяцы после смерти отца обернулись нескончаемым кошмаром. Постыдные разоблачения, отчаянная борьба за то, чтобы выжить… Тогда она ощущала себя такой одинокой, такой несчастной!
И вот прошлое вернулось: как и тогда, несколько лет назад, ей казалось, что у нее отняли что-то прекрасное и бесконечно дорогое. Она… неужели она готова была полюбить? Вспомнились его ясные проницательные глаза, чуть насмешливый голос, ласковые прикосновения рук.
Это благодаря Мартину она избавилась от ненавистных очков: каким-то непостижимым образом он понял, сколь много это для нее значит. Это он подсказал ей послать мистеру Ритту эскизы, в результате чего перед нею открылись столь блистательные возможности. Теперь она сможет… заниматься тем, что делает ее счастливой.
Сердце у нее сжалось от жалости, и Патриция почувствовала, что готова разрыдаться. А он? Занимается ли Мартин тем, что ему по душе? Счастлив ли? Ох, Мартин, обреченно думала девушка. Ему бы в придачу к его философии — да чуть побольше здравого смысла! Если бы он только больше думал о себе и меньше — о других!
