Усмешка у него, решила Патриция, вовсе не дерзкая, а приветливая и добрая. Девушка против воли улыбнулась в ответ.
— Отсутствие претенциозности должно чего-нибудь стоить, — возразила она, подыгрывая гостю. — Ну хотя бы девятки.
— Разумный довод. Стоит учесть. — Молодой человек нахмурился, словно принимал решение великой значимости. Она видела, как на его щеках заиграли ямочки, и в душе у девушки пробудилось новое чувство, чувство, которому она затруднилась бы подобрать определение: ласковое, хрупкое и беззащитное. — Хорошо же. Компромисс. Восемь баллов за отсутствие претенциозности.
Мартин опустил взгляд, разглядывая босые ноги.
— Вы испытываете отвращение к обуви, мисс Олтмен?
— Обувь стесняет движения. — Патриция тряхнула головой, робость куда-то исчезла, словно ее и не было. Она чувствовала себя раскованно и непринужденно. — Наслаждаюсь ощущением свободы, знаете ли.
— Да, да. — Понимаю. — Гость согласно кивнул. — Долой стесняющую движения обувь. Только сбросив оковы, можно самозабвенно накинуться с ножницами на кусок ткани и создать подлинный шедевр. Босые ноги — символ свободы и творческого вдохновения. Все верно. Десять баллов — за босые ножки!
Девушка так и прыснула. Когда же он вновь приблизился к ней, она выхватила из его рук блокнот.
— Мартин Сазерленд. Не проходит по конкурсу в силу следующих причин. Неспособность воспринять слово "нет". Незаконное вторжение в частные владения. Неискренность, необоснованные комментарии и неприкрытая лесть, — объявила она, беря карандаш и притворяясь, что пишет, потом насмешливо улыбнулась, бросила блокнот и карандаш на стол. — Прошу прощения, но не могу начислить вам ни одного балла.
— Даже за галантность?
— Галантность? — Патриция удивилась.
— Ну да. Разве я не изображал из себя галантного кавалера. Весь вечер. Но больше не буду, — Мартин шагнул к девушке и приподнял ее тяжелые очки. Патриция почувствовала, как рука властно обвила ее талию, и вот его губы легко и небрежно коснулись ее губ. Но поцелуй не прервался; теперь он уже не походил на случайное прикосновение, сейчас в нем ощущались и нежность и страсть. Восхитительное, доселе неизведанное чувство охватило ее. Она затрепетала, поднялась на цыпочки, приникла к нему, обняла за шею.
По стеклам барабанил дождь, откуда-то доносились тихие напевы симфонии. Из селектора послышался требовательный голос матери, но Патриция ничего не слышала.
— Пат! Пат, ты у себя? Послушай, этот молодой человек… босс Роберта… он случайно не играет в бридж? Потому что Маллиган, про которого говорила Лиза, так и не пришел, и… Ты меня слышишь, дорогая? Спроси у босса Роберта, играет ли тот в бридж!
