Екимов обошел солдатские палатки, которые стояли в два ряда в стороне от взлетно-посадочной полосы. Поздравил солдат, сержантов, технический персонал с наступившим Днем Армии и Флота, а заодно и проверил командирским глазом соблюдение чистоты и порядка, уставных требований, а, главное, обратил внимание на приподнятое, праздничное настроение у подчиненных, ожидание чего-то приятного и радостного.
У инженерно-технического персонала все было с точностью до наоборот. В просторной комнате жутко накурено, плавал блеклый сиреневый туман, он как бы оседал на понурые скучные лица, делал их безразличными и тоскливыми.
Екимов поздравил инженеров с праздником, но в ответ они только грустно отшутились:
— Какой же это праздник, командир, если его отметить нечем!
— Нет ни капельки, чтоб горло смазать…
— Живем, как американцы в тридцатые годы.
— А что же было у них в тридцатые годы? — поинтересовался Екимов.
— Как что? Сплошной сухой закон, командир! — пояснил майор Иван Одинцов, инженер по вооружению. — Только у них тот сухой закон утверждался силой принятого закона, а у нас по случаю сплошного безденежья.
— Вы же понимаете, что это все временные трудности.
— Мы и на земле тоже живем временно и постоянно преодолеваем трудности, которые сами же себе создаем, — начал отвечать Одинцов, любитель пофилософствовать. — Каждый раз наши так называемые временные трудности становятся резиновыми и растягиваются на неопределенно длительное время…
— Тише вы! Летит!
В раз наступившей тишине все стали настороженно вслушиваться. На аэродром заходил на посадку вертолет.
— Это не наш!
— Точно, не наш.
Екимов насторожился: надо идти встречать начальство.
— Из Кабула, но не штабной, — успокоили его инженеры, вслушиваясь в характерный хлопающий звук. — Тяжелый, транспортный.
— По нашему заказу доставляет запчасти и боеприпасы.
— Ми-шесть?
— Точно, это Ми-шесть!
— Мы спасены, Николаич! — радостно воскликнул майор Одинцов. — Это Ми-шесть, тяжелый транспортный вертолет, в котором, как известно, в противообледенительной системе лопастей используется качественная спиртоглицериновая смесь!
Инженеры загадочно переглянулись, понимая друг друга с полуслова и полувзгляда. Екимов, поддерживая общее настроение, одобрительно кивнул.
— Кого пошлем гонцом?
— Рисковать не будем, — сказал Одинцов, надевая фуражку. — Дело серьезное и ответственное. Если общество не возражает, то к вертушке пойду сам.
Вернулся он довольно быстро. Но выразительная физиономия майора говорила больше слов. Радостное ожидание потухло, как огонек зажженной спички на ветру.
