— Пронесло! — с радостным отчаянием выдохнул Александр, еще окончательно не веря в счастливый исход. — Пронесло!
Теплая волна радости прошла с ног до головы. Вертолет не подвел. Не взорвался, не врезался…Мы спасены!
Пока спасены… Пока!
Лейтенант Беляк видел, как стремительно приближается земля, обрывы, террасы. Он не рассуждал, а действовал. Мозг работал, как решающее устройство, мгновенно перерабатывающее сложный поток информации. И Александру нужно было выбрать из множества вариантов самый оптимальный в данной ситуации.
Горящий вертолет надо посадить. Куда? Где приземлиться? Да и удастся ли ему совершить посадку, когда рули плохо слушаются, а управление не поддается и почти полностью исключено…
Избежали одну беду, надвигается другая.
И снова надо рисковать. Александр выбрал приемлемую площадку. Собственно, особенно выбирать было не из чего, да и времени на это не оставалось. Как говорится в таких случаях, бери то, что подсовывает тебе судьба. Просто на пути резкого снижения машины эта терраса была более подходящей, не совсем пологой и довольно широкой. А вокруг простиралась горно-пустынная местность. Пока безлюдная. Душманы непременно появятся. Причем в ближайшее время. Не так уж часто удается им сбить ненавистную «шайтан-арбу». Да к тому же, как знал лейтенант Беляк, за сбитую винтокрылую машину, за командира и за каждого летчика моджахедам полагается немалое денежное вознаграждение.
Александр с нескрываемой тревогой посмотрел на приборы. Авиагоризонт показывал, что вертолет имеет левый крен около шестидесяти градусов. Стрелка вариометра подтверждала, что машина теряет высоту со скоростью шестьдесят метров в секунду. Высотометр стремительно уменьшал свои показания. Показания других параметров были столь же удручающими. Надсадно женским голосом вопила «Зойка». Бортовой техник не подавал признаков жизни, а может его голоса просто не было слышно в общем разноголосом гуле. Едким горячим дымом заволокло кабину, в которой стало душно и жарко. А машина держалась в воздухе. Беляк стер ладонью капли пота со лба и мысленно поблагодарил тех, кто создавал вертолет. Если винтокрылая машина еще не опрокинулась, не разрушилась, еще не взорвалась, то это означало только одно — запас живучести, запас прочности не исчерпан!
И я молюсь, с тоской в груди:
«Не подведи! Не подведи!»
Александр прошептал это сухими губами и с большим трудом, но все же перевел падающий вертолет из снижения по спирали, на прямолинейное. Он отчаянно старался уменьшить скорость падения. А земля приближалась, она была уже почти рядом, под железным брюхом.
