Важно заметить, что сознанием названа именно обнаруженная нами автореференция "я, здесь, теперь". Утверждение "я мыслю" (точнее: "я мыслю здесь и теперь") не выражает знания, поскольку знание есть схватывание формы. Но оно невозможно без знания, т.к. сопровождает всякое схватывание. Оно случается вместе со знанием и тем самым оправдывает свою этимологию.
Таким образом, сознание "я" возникает на фоне непрерывного дления столь же ненадежно, как и та частичная гармония, та неполная ясность, которую оно сопровождает. Конечность и моментальность любой понятой вещи коррелятивна моей собственной конечности и моментальности. Момент остановки, как мы видели, высвечивает само дление. Только выпав из времени, я сознаю его как ушедшее, поскольку в этот момент ушедшее является мне как целое. Но вместе с сознанием преходящести мне является и сознание самого себя. Сам себя я мыслю лишь на фоне постоянно проходящего и изменяющегося переживания. "Я есть" - это то же самое, что "я мыслю", и это только мгновение. Поэтому достижение полной ясности есть способ надежного обеспечения самого себя. Выше мы упоминали о ностальгическом стремлении к полноте знания. Такое стремление имеет экзистенциальный характер, поскольку порождено стремлением к устойчивому существованию. Для этого бесконечность мира и всякой вещи в нем должна быть обращена в структурированную бесконечность всеобщей формы, которая надежно схвачена мной. Такое схватывание означает, прежде всего, бесконечное расширения "я". Вне меня не должно остаться ничего, поскольку ограничение моего знания есть угроза моему существованию. Такое состояние может мыслиться как вечность и повсеместность. Дление оказывается естественным образом прекращено, но и мгновение как граница дления теряет свою определенность.
Вопрос состоит однако в том, сохранит ли свою определенность, а следовательно, сохранится ли вообще само сознание "я". Выше мы говорили, что утверждение "я мыслю" подразумевает ответственность за предмет мышления. Я, установивший связь многообразного, отвечаю за созданное моим усилием единство. Но ведь именно факт ответственности конституирует мое сознание. Нет смысла говорить "я мыслю", если я не отвечаю за то, что мыслю. Но чем обусловлена ответственность? Прежде всего, возможностью мыслить иначе. Я мыслю так, как я мыслю и мой отказ (в данный момент) представить все по-другому и налагает на меня ответственность. Иными словами, всякий акт мысли подразумевает совершенный выбор. Знание необходимо имеет характер нравственного поступка, причем именно потому, что является неполным знанием. Неполнота означает возможность иной мысли. Я устанавливаю именно ту форму, которую устанавливаю. Но поскольку наряду со схваченной формой я мыслю бесконечность мира и бесконечность вещи, то я не только знаю то, что знаю, а еще и сознаю, что мне открыто бесконечное поле альтернатив. Я мог конституировать бесконечно много иных форм, но выбрал именно эту, а потому отвечаю за нее.
